Сибирские огни, 1964, № 12

— Больше четырехсот. — А сбил сколько? — Лично двадцать два самолета и в группе одиннадцать. — Ну, вот. Этого, брат, не перечеркнешь. Комиссар снова приподнялся, опираясь на локти. Он осуждал меня за горяч­ ность, сетовал на то, что дело зашло слишком далеко. Потом стал расспрашивать о товарищах, об учебе. Мне показалось, что мы сидим с ним под крылом самоле­ та, беседуем во время его посещения нашей эскадрильи. — Иди, включайся в жизнь полка. Я сегодня ж е напишу характеристику на тебя и передам в штаб. Сегодня! — Он крепко пожал мне руку, ласково посмот­ рел в лицо. Я ушел от комиссара с чувством уверенности в завтрашнем дне. Оставалось только ждать: за меня уже тоже действовала сила — сама правда. Как-то посыльный полка разыскал меня на берегу моря. Появление его встревожило меня. — Бас вызывает командир полка, — сказал посыльный и ушел. Ну, что ж, подумал я, сейчас отправят в Баку. Но когда я пришел в штаб. Краев встретил меня деланной улыбкой. — Бродяжничаешь... Звонил из штаба армии генерал Науменко, — проце­ дил он сквозь зубы. — Езжай завтра на аэродром, там в соседнем полку надо рассказать летчикам о «Мессершмитте». — Есть! — ответил я. Утром я был уже в штабе указанного мне полка. Здесь я встретил человека, с которым и произошла у меня ссора в столовой. Он приветливо протянул мне руку. — Подполковник Тараненко. — Капитан Покрышкин. Мы поговорили о теме моего занятия и тут ж е отправились в класс. Два часа я жил боями, полетами, своей стихией, я рассказал все, что знал, что нужно знать о вражеском самолете, который еще хозяйничал в нашем небе. Было много вопросов, ответы на них заняли времени больше, чем сама лекция. Потом мне показали на аэродроме новенькие самолеты. Хотелось сесть в один из них и, как поется в украинской песне, — «Я б зэмлю покинув тай в нэбо злитаз». Полетел бы, конечно, на фронт!.. После занятий командир полка пригласил меня к себе домой на обед. Здесь, за домашним столом, я увидел и уже знакомого майора — комиссара полка. Они расхваливали меня и, между прочим, спросили, как мне живется. Казалось, оба они делали вид, что не помнят инцидента в столовой, и я решил признаться им во всех своих тяжелых огорчениях. Они были удивлены таким поворотом дела, со­ чувствовали мне, а подполковник пообещал написать начальнику гарнизона бла гожелательное объяснение по этому поводу. Шли дни. Полк получил приказ перебазироваться в другой район, где он должен был получить ' самолеты и переучиваться на них. Узнав об этом, я спросил Краева. как быть мне. Он приказал оставаться здесь, до рассмотрения дела трибуналом. — Товарищ командир, а характеристику комиссара отослали в трибунал? — Отослали, не беспокойся, — ответил он. — Нет, не отослали, ■— сказал я. зная, что это именнотак. — Выходит, ты больше меня знаешь. — ехидно поддел Краев. — Говорю ж е, отправили. — Давайте проверим, товарищ майор. — предложил я. — Оналежит в строевом отделении. А вы должны понимать, какое она имеет значение дляменя. — Давай проверим. Мы направились в соседнюю комнату, где сидел начстрой. — Скажи Покрышкину, отправили характеристику Погребного на него? — Краев своим тоном давал понять Павленко, как ему надлежало ответить. Только вчера Павленко сообщил мне, что характеристика лежит в бумагах штаба. «Что он ответит? — с волнением подумал я, — неужели переметнется на сторону командира?» — Нет, не отправили, товарищ майор. — Как так? Что ты чепуху мелешь! — Правду говорю, товарищ майор. Вы сами приказали не отправлять. Я внимательно посмотрел на Краева и, ни слова не говоря, вышел. З а дверью я слышал, как майор «разносил» начстроя, грозил отправить его на гауптвахту. Полк выезжал ночью. На платформы были погружены автомашины. Летчики и техники разместились в пассажирских вагонах. Я, вспомнив детство, устроился «зайцем» в кабине грузовика. Мне оставаться в запасном полку было нельзя. В своем меня все знают и всегда встанут на защиту, если дело дойдет до суда. В запасном — я для всех чужой. Да и просто не мог я оторваться от своего кол