Сибирские огни, 1964, № 12

Мы с Чувашкиным взлетели на своей «зебре», как прозвали наш «Миг», и взяли курс на юга-восток. Поселок в долине Куры я разглядел уж е в сумерках. Вообще мне везло на сумерки. Сколько раз они заставали меня на воздушной дороге! Но чем труднее было читать с высоты землю, чем труднее было садиться в сумерках, тем больше сосредоточенности, внимательности требовал такой полет. На аэродроме ещ е нашлось местечко для моего самолета: аэродром был за­ ставлен «ишаками», «Илами», «Яками». Только я вылез из кабины «Мига», смотрю — рядом знакомый номер на «Яке». Что за дьявольщина? Неужели мой «Як»? Чувашкин сразу определил: наш! Оказывается, полк Дзусова, приняв машины, перелетел сюда. Значит, еще раз встретимся с придирчивым команди­ ром. Надо осмотреть все, чтобы завтра не попасть впросак. Только оставили свой самолет —■ навстречу майор Дзусов в сопровождении еще каких-то командиров, обходит стоянки. — А-а, это ты! — окинул он меня взглядом. — Как очутился здесь? — Прилетел. — На личном «Миге», что ли? — Да. — Ишь ты! Ну и сорвиголова... Утром прибыли грузовики нашего полка. Уставшие от переезда, запылен­ ные, люди бросились к горной речке. Р азбрелись по берегу... Здесь я нашел и майора Краева. Он старательно вытирался полотенцем, разговаривая с другими, и делал вид, что не замечает меня. Нетрудно было понять причину такого отно­ шения ко мне: мой новый командир не забы вал ничего сказанного против него. Я уже встречал подобных людей в жизни. Они считают плохими прежде всего тех, кто в чем-либо не соглашается с ними и не поддакивает им. — Куда мне- лететь дальше, товарищ майор? — спросил я, когда Краев развесил свое полотенце на ветке куста. — Самолет может подвести. — Ты уже здесь? — 'Я на «Миге», вы разве забыли? — О тебе забудешь... Дальше к Фигичеву добирайся. Вот там все и решим. — Есть! Чувашкин копался в моторе «Мига». — Дрейфуем дальше, — сообщил я своему технику. Он не обратил внимания на мои слова. Когда высвободил руки, повернулся ко мне: — Еще один перелет, капитан, и вы прямо из фюзеляжа понесете меня в гроб. Я задохнусь в той собачьей конуре. — В кузове, на ящиках ехать приятнее? Что же, дальше полечу один. — Если вы, капитан, собираетесь на этой «зебре» долго путешествовать над горами, я не ручаюсь и за вашу жизнь. — Скоро ее сдадим. — Чем скорей, тем лучше! Горы здесь уже высокие, приходится лететь между скалами, над Тереком. Только покажется внизу какое-нибудь селение, вспоминаю о Чувашкине, который безмолвно лежит, скрючившись, за моей спиной. Я представляю, как ему жарко, тесно, как ноют у него ноги — нельзя их там ни выпрямить, ни переменить их положения. Вот какой-то аэродром. Сесть здесь? Бедный Чувашкин отдохнет немного на половине маршрута. Нет. Лучше ему р аз потерпеть. Достигнем Тула- тово, и все — не буду больше мучить его и себя! Протискиваюсь между отвес­ ными скалами. Если здесь откажет мотор, нас разыщут не скоро. На посадку пошел с ходу. Самолет, коснувшись земли, катится неудержимо, тормоза совсем не действуют: в баллоне нет воздуха. Наша «зебра» пробегает мимо кучи обломков «Мига». Если наша эскадрилья здесь, значит разбился кто-то из наших? — Чей самолет? — спрашиваю техника, разбирающего обломки. — Супруна, — нехотя отвечает тот. — Супрун погиб? Техник молча достает забытый окровавленный планшет. Опять на душе рана. Я летал с Супруном под Мелитополем зимой в Д °н‘ басс. Он сбил пять немецких самолетов. Он стал зрелым летчиком-истребите- лем. Конечно же, его мог подвести только самолет. Тяжело сознавать эго. Про­ вести столько боев и вдали от всех опасностей погибнуть под собственной ма­ шиной. Фигичев и его эскадрилья, оказывается, улетели дальше. Там, наконец, по­ обещали принять их самолеты в мастерские. Туда же должны перебазироваться остальные. Они готовы были подняться в воздух вслед за Супруном. Теперь его друзья пока что здесь.