Сибирские огни, 1964, № 12

кого отвода нужны очень веские мотивы, а их нет. Но подводя итоги соревнова­ ния, можно и ущемить. Что ж, есть командиры, которые так и не могут под­ няться выше своих привычек, взглядов, обид. Присвоение первенства Валентину Фигичеву — это было просто здорово. Лучшего свадебного подарка и не придумать. По всему полку разнеслась весть: Валя и Валентин расписались в местном бюро ЗАГСа. От такого события повеяло праздником: значит, жизнь идет, ее не остановишь ничем. Выходит, любовь не замолкает, когда говорят пушки. Всех волновало лишь одно: было бы все по-настоящему, как надлежит быть, без фальши и обмана. О Вале вздыхал не один добрый молодец! Вечером, когда в столовой летчиков собрался на ужин весь полк, Виктор Петрович поздравил нас с Новым годом, пожелал в наступающем году боевых успехов, затем сказал теплое слово о Фигичеве, о новой семье, сложившейся на фронте. Поднимая граненые стаканы и чашки, некоторые из нас понимали, что это еще не настоящий тост и за Новый год, и за новобрачных. На квартире у Фигичева его друзей ожидал уютный домашний стол. Это была фронтовая свадьба. Гости приходили без подарков. Тесная, ж а р ­ кая комната вместила людей в три раза больше, чем можно было предположить. Стол не оглашался «выстрелами» шампанского. Были поданы сибирские пельме­ ни с уксусом. Мы выпили за счастье новобрачных, за наступающий год, под бой кремлевских курантов. И грала гармошка, мы пели песни. Жених и невеста приглашали к столу. Летчики кричали «горько!..» Глубокой ночью стали расходиться. Не торопись, — сказал Валентин, задерживая меня. — Все равно завт­ ра я буду открывать новый год. Я, а не ты! Р ебята засмеялись. — Не стоит тебе, Валя, с полетов начинать медовый месяц. — Молодоженам полагается более надежное путешествие. Утром мое звено вызвали на КП. Фигичева на аэродроме еще не было. Я вспомнил о ночном споре. Ну, кто же первым откроет Новый год? Мороз ж у т­ кий, над землей дымка, а лететь надо немедленно. , Холодные моторы заводятся долго, барахлят. Я пробую мотор сйоего «Мига» на высоких оборотах, жду, пока он потянет всеми цилиндрами и не могу дождаться. Выруливаю на летное поле. Мотор по-прежнему «чихает». За мной стоят самолеты Лукашевича и Карповича. Время идет — пора вылетать, а мо­ тор «барахлит», оставляю свой самолет и с парашютом иду к Лукашевичу. Он вылезает из своей машины и уступает ее мне. Взлетаю, набираю высоту, разворачиваюсь. Где ж е Карпович? В воздухе никого. Какой-то самолет катится по аэродрому после посадки. Наверно, отказал мотор. Мой тоже время от времени дает перебои. Что ж делать? Возвратиться и мне? Но разве можно так начинать Новый год? Иду на задание один. Белые просторы. Серая морозная дымка скрывает горизонт. Хорошо видны только шахтерские поселки, железная дорога, черные, замершие заводы угасше­ го Донбасса. А мне нужно искать скопление вражеских танков и машин, колон­ ны войск. Снижаюсь, чтобы просмотреть населенные пункты получше. Холод загнал все живое за стены. Где встает дымок, там теперь и люди. Кабина моего самолета не закрывается, все мы еще летом отказались от фонарей. Но мне тепло: обогревает кабину вода от радиатора. З а козырьком об­ жигающее пламя морозного ветра. Когда мотор нет-нет да и пошутит очередным перебоем, его хлопки отзываются прямо в сердце. Ничего, достойного внимания, на земле нет. Что ж, знать об этом тоже важ ­ но. Немцы, выходит, предпочитают боям праздник, отсиживаются у печек? Но что это за темные кучки на снегу? Снижаюсь еще и вижу сначала скопление людей, потом танки. Немецкие танкисты сошлись в круг, греются у костров, р аз­ влекаются. Если бы я появился над этим поселком на полчаса раньше, их бы здесь еще не было, чуть позже — возможно, не застал бы. Увидев самолет и трассы пуль, направленные в них, танкисты бросаются под защиту брони словно мыши в норы. Возвращаясь домой, я замечаю, что шахте Свердловской праздновать тоже некогда. Террикон почернел от вывезенной за ночь породы. Доложив о разведке, я осведомился на КП о Фигичеве. Он повел группу на штурмовку. — А что с машиной Карповича? — Прогрелась — взлетел. ...Именно в эти минуты, как мы вскоре узнали, Карпович отчаянно боролся за свою жизнь. В землянку проник грохочущий рев низко пролетевшего самолета.