Сибирские огни, 1964, № 12

сознавать это перед лицом, перед такими глазами простой женщины — жены , матери — было невыносимо. Нет, я больше не зайду ни в одну хату, ни в один дом, пока не смогу прямо посмотреть в глаза женщине, ребенку. Не зайду! Остановились уже за селом: надо было спросить дорогу. Ребятишки слете­ лись к нам, как воробьи, их вдруг собралось очень много. Один перед другим они старались объяснить нам, куда ехать, глазели на самолет. А солдаты между тем обнаружили в их руках пчелиные соты с медом. — Где добыли? — спросил сержант одного подростка. — Там пасеку раздают людям. — И нам можно? — Кеоите наш. — сказал подросток, — только дайте закурить. Солдаты выменяли за махорку несколько сотов, и мы двинулись по ука­ занной дороге. Вскоре, под леском, остановились, подогрели в котелках соты, натопили меду, у солдат в мешках оказался хлеб, и завтрак удался на славу. Среди дня мы въехали в Пологи. Остановились на площади и принялись за большую, крайне нужную работу: надо было отсоединить от самолета крылья и уложить их в кузов. Дальше с целым самолетом ехать было почти невозмож­ но. Военные машины, колонны беженцев загромождали все дороги, того и гля­ ди, зацепишься за что-нибудь. Ключей нет, но есть молоток, зубила — ими то­ же можно сдвинуть гайку с места. Помощников у меня хоть отбавляй — все мальчишки города. Шутка ли, прямо среди площади разбирают самолет! Когда работа подходила к концу, я спросил ребят, где у них больница: с глазом у меня творилось что-то неладное. Целый отряд мальчишек привел меня в госпиталь. Доктор, осмотрев рану, сказал сестре: — Запишите его. Надо положить. — К вам? — А куда же? — Не могу, — сказал я . .— У меня самолет. — Где, в кармане? — Зачем в кармане? Стоит на площади. — Вы что-нибудь понимаете? — обратился врач к сестре. Пришлось объяснять все подробно. — Что же, хотите остаться без глаза — жалейте самолет. Мне такое категорическое противопоставление не понравилось. Я попросил врача перевязать рану и отпустить меня. Врач, видя мое упрямство, распорядил­ ся сделать мне перевязку, укол — и удалился. Девушки-медсестры, обрабатывая рану, уговаривали меня остаться в гос­ питале. — У нас был вчера один летчик, — сказала медсестра, отдирая присохший бинт на виске. Я вспомнил о Комлеве. — Вчера? — Да. Мы ему оказали помощь. — Он сейчас у вас? — Нет, отправили дальше, в тыл. — А нельзя ли узнать его фамилию? — Почему же нельзя. Девушки, посмотрите в книге эвакуированных. Неужели Комлев? Куда же он подался? Далеко завезут — не скоро в полк возвратится. — Тяжело был ранен? — Легко. Сел за Пологами. В комнату вошла санитарка: — Лейтенант Комлев. Я, наверно, вздрогнул. — Знаете его? — спросила медсестра. — Вместе летели, — признался я. — Ну вот, а поступаете неодинаково. Остались бы. долечили рану... Бинт уже тщательно затянут и завязан, шлем надет. — До свидания, девушки! — До свидания! Вышел из госпиталя и отчетливо услышал отдаленную артиллерийскую к а­ нонаду. Ребята поджидали меня за воротами. — Поехали! — бросил я на ходу. Моя команда, солдаты и сержант, не ше­ лохнулись. — Что случилось? — Не слышите? За Пологами дорога на восток уже перерезана. Возле нас останавливались все новые и новые машины .. Они подъезжали уже не с той стороны, откуда мы въехали в город, а с востока. Кто-то из при­ бывших принялся рассказывать, как немцы подожгли ехавшие впереди него ма шины. Я вспомнил о Комлеве: он был где-то там.