Сибирские огни, 1964, № 12

— Не можете поднять — сжигайте! — решительно сказал он. — Мы скоро оставляем позиции. Поджечь самолет — тоже нелегкая задача. Надо в темноте, под обстрелом возвратиться к нему, снять пулеметы, забрать парашют... Иначе у меня не под­ нимется рука уничтожить свою машину. Но самая правильная мысль, кажется, и осеняет человека в наиболее трудные для него минуты. Если он, конечно, ищет выход, думает. Почему я пытался поднять самолет на руках, чтобы выпу­ стить шасси? Можно ведь подкопаться под него и таким образом поставить его на колеса! Конечно же, это и легче и быстрее. — Ладно, берите несколько человек, попробуйте, — согласился командир полка. Он, кстати, значительно подобрел ко мне после того, как мы вместе с ним. в его землянке поужинали, поговорили о жизни, о времени. Да разве он мог не- понять меня? Я хотел того'же, чего хотел и он сам — спасти самолет. Мы были уже в машине, когда в темноту кто-то бросил: — В двенадцать быть здесь! Я выскочил из кабины и наткнулся на командира. — Разрешите нам взять пару бутылок КС. Если не поднимем, тогда... — Разрешаю . — А если поднимем, товарищ командир, я прошу ваших солдат последо вать со мной. — Двигайтесь на Пологи. Мы отходим в том направлении. — Есть! — я схватил в темноте его руку и крепко пожал ее. Это было прощанье с хорошим человеком. Его солдаты, наша машина и н ь Малую Токмачку больше не возвратились. Нам понадобилось немного времени, чтобы сделать подкоп под самолет, поставить на колеса, положить его хвост на кузов и без промедления, ночью, двинуться таким агрегатом — ЗИЛ и «МИГ» по дороге, ведущей к Пологам. 3 В ночном путешествии с самолетом на прицепе мы не могли даже вздрем­ нуть. Переезды, мосты, повороты, встречные машины — везде надо было осмот­ реться, чтобы не задеть крыльями. Продвигались медленно. Проехали несколько десятков километров без приключений. Остановились только утром у крайней хаты небольшого села. Собственно, мы бы и здесь не сделали остановки, если бы не стадо коров. Оно двигалось, заняв всю дорогу. Пришлось ждать. Из кабины я увидел женщи ну у ворот. Наверно, она тоже выгнала со двора свою корову и смотрела, пока пастух проследует дальше, за село. Я засмотрелся на нее, прислонившуюся к столбу, печальную. — Вот бы у нее попросить чего-нибудь перекусить,— посоветовал сержант. Напоминание о еде было своевременным: я не забыл, что со мной три чело­ века, которые много трудились, не спали. — Доброе утро! — приветствовал я женщину. Глаза ее выражали глубокую грусть и задумчивость. — Здравствуйте, — тихо ответила она. — Есть у вас что-нибудь покушать? — спросил я. Она стояла, не шелохнувшись, и не сводила с меня грустных, каких-то от­ решенных глаз. — Есть что покушать, есть, — женщина тяжело вздохнула. — А вы, зна­ чит, оставляете нас? Я посмотрел на ее старые туфли с мужской ноги — мужа ли, сына. Она еще раз вздохнула и сказала: — Исти у нас всего хватит. И земля вродила, и мы надбали. Кому оно все теперь достанется? Женщина повернулась, я услышал, как она сказала: «Ход1мте. Зов1ть това- ригшв» — но меня словно притянула к себе эта земля, приковали к ней тяже­ лые, как камень, слова: «Оставляете нас». Постояв в таком оцепенении, я повернулся и быстро пошел к машине. Шо­ фер уставился на меня, ожидая, что я скаж^. — Поехали! Он продолжал сидеть неподвижно. — Стадо прошло, не видишь! Поехали! Машина двинулась дальше. Да, мы действительно оставляли живописные украинские села, эгих трудолюбивых людей, добытые ими богатства кашей Ро­ дины, как оставили Молдавию, Прибалтику, Белоруссию, большие просторы земли русской... Мы знали, помнили об этом каждый день, где-то в душе эта мысль отложилась скипевшейся в ком злостью , непримиримостью к врагу, но