Сибирские огни, 1964, № 12

в Москву под вечер, и представлял, как возьмет такси, но доедет только1 до улицы Горького, а потом пойдем пешком в пестрой, всегда нарядной московской толпе, а там и десятка шагов не сделаешь, чтобы не встре­ тить знакомого. Он соскучился не столько по дому, сколько именно по Москве, где всегда найдешь знакомого, с которым можно весело и не­ принужденно поболтать обо всем на свете, не ломая голову над вечными и проклятыми вопросами бытия. Знакомые Гурнова — народ добродуш­ ный, с тонким чувством юмора. В первый же вечер можно с кем-нибудь встретиться, зайди в «Прагу» или ставшую в последнее время популяр­ ной «Варшаву», где служит добрый приятель Гурнова. Зазвонил телефон. Гурнов взял трубку. — Это Саша Дронов. А ведь вы меня выручили. Как чем? Что рас­ сказали Ларисе Васильевне, а то бы сидеть. Ну, счастливо, Александр Иванович! Вот и благодарность заслужил. Что ж, пожалуйста. Повезло па­ реньку. Одному везет, другому нет. Счастье раздается по карточкам, каждому по его талону. Талоны, бывает, крадут, и в Наполеоны вылеза­ ют Ноздревы, но все-таки каждый получает по своему талону. Гурнов никогда не обижался на свою судьбу: жизнь прожита неплохо, и если есть о чем пожалеть, то о том, что рожден не Наполеоном, не Эйнштей­ ном... Жизнь — вот она: фужер полусухого вина. Лил дождь, по коре березы бежали муравьи. Гурнов уложился и вызвал такси. Скоро дома. Лариса, прощай!.. ...Поезд стучал и стучал, увозя Гурнова в Москву. В городке, где он прожил три дня, все еще лил дождь, и машины шли с зажженными фарами, глухо гудя по ночному бору. Пожилая убор­ щица тетя Валя убирала в номере Гурнова, выметая конфетные обертки, апельсинные корки, пустые банки из-под сардин, бумажные салфетки. Уходя, она оставила окно открытым, чтобы вытянуло запах вина, таба ­ ка и какого-то пряного и, как ей казалось, удушливого крема.