Сибирские огни, 1964, № 12

Он никогда не видел во сне городов и помнил больше гостиницы с запахом дезинфекции, рестораны, женщин, с которыми знакомился в ко­ мандировках. — Ты хорошо прожила эти годы,— сказал он.— Строила. Работала. Я тебе завидую. Мне совестно перед тобой. Я ведь эти годы был у всех на побегушках. Я слушаю тебя и задним числом жалею, что ушел тогда из прорабов. У меня случилась неприятность — человек погиб,— но дело, конечно, не в этом, видимо, я струсил. Будь у меня волшебная палочка, я поменялся бы с тобой, чтобы ты была я, а я — ты. — Где она, твоя палочка! Я согласна. Но если ты — это я, то тебе, Саша, ехать осенью на север, на новую стройку, где у меня будет деся­ тый кабинет. Согласен? А я уеду в Москву. Москва, Москва, родина моя! Живет Москва без меня, а я по ней тоскую. Походила бы я по бульварам, послушала, как говорит Москва, как смеется. А еще бы я нашла одну скамейку, где однажды сидели с Ледневым. Там он сказал, что любит меня. Это было в тот день, когда он возил меня в поликлинику. Я зашла бы в ресторан и выпила бы хорошего вина. А на севере холодно, Саша, и пьют там спирт, и строители рассказывают анекдоты «не для дам». Ты не струсил, Саша, ты ведь другого и не хотел. Ты лентяй и милый болтун. — Верно, верно, я лентяй. Я человек уживчивый и нежадный. Лариса усмехнулась, глядя на темнеющую перспективу пустого шоссе. — У тебя, Саша, вялая, какая-то сытая душа, ты не обижайся. Я бы­ ла тогда девчонка, но мне вдруг стало с тобой страшно и .пусто. Ты слишком уживчивый человек, слишком нежадный. Ты не сунешься туда, где надо переживать, кому-то быть врагом. Ты любишь легкое, уютное, дамское счастье. «Странная логика,— думал Гурнов.— Значит, со всеми надо грызть­ ся и драться? А если ты миролюбив, то у тебя сытая и вялая душа. ГовЬ- рит и улыбается, словно видит меня насквозь, как школьника». — Я тебя, Саша, не осуждаю, ты уж такой...— продолжала Лари­ са.— Ты отдашь все, лишь бы тебе не мешали быть счастливым. Ты ведь не попытался бороться, когда я ушла, даже не поговорил со мной. Это могло принести тебе неприятность, а ты любишь только приятное. Мне все кажется, ты даже не любил меня, просто я оказалась неплохой парт­ нершей, с которой было весело проводить время. Мы всегда чему-то смеялись, где-то носились, стояли в очереди за пивом, и те полгода про­ мелькнули как одно веселенькое воскресенье. Я, Саша, о тебе думала иногда. Правда, не часто.— Лариса помолчала.— А он был неразговор­ чивый, не очень даже ласковый, и у меня с первого дня начались будни, он научил меня работать. Потом, когда я привыкла, мне все время каза­ лось, что именно этого я и хотела: ночных телефонных звонков, срочных вылетов, страха чего-то не успеть, куда-то опоздать. Леднев был неуго­ монный человек, мы часто переезжали, и где бы он ни появлялся, все начинало бурлить, спешить, работать и работать. Мы с ним не виделись неделями, ни разу не поссорились, наверное, потому что было некогда, и были вместе только, когда я болела, тогда он бросал всё... Извини, я увлеклась, не замечаю, что тебе неинтересно. — Говори, я слушаю. Ты права: я не соперник Ледневу. Я ведь тоже уважал его: он был редкой силы человек. Ему всегда везло. — Тебе, Саша, везло больше, — устало возразила Лариса. — Ког­ да он утонул, ему было сорок два года. Они помолчали. Леднев умер, хотя был боец и победитель. Судьба не щадит ни генералов, ни фельдмаршалов, а к маленьким уживчивым людям она относится даже благосклоннее. Гурнов улыбнулся, взял руку Ларисы: