Сибирские огни, 1964, № 12

во? Или все забыл, театральный деятель? Я, Саша, тебе рада, ты всегда был приятным собеседником. Что ты подумал, когда увидел меня? По­ старела, подурнела? — Нет, Лариса, ты хорошо выглядишь, годы ничего с тобой не сд е ­ лали. — Сделали, Саша. Стала костлявая, почки болят, поседела. Но все равно, ты ухаживай за мной, а я буду тебя развлекать. Вот и пролетела наша молодость. Мы как будто сели в разные поезда и теперь встрети­ лись... Хочешь, я покажу тебе лучшее свое произведение? Ты пока не гляди налево. Мы пойдем бором, я буду тебе закрывать левый глаз... Она сломила ветку и шла некоторое время, закрывая ему лицо. Она улыбалась, кокетливо откинув голову, глядя на него сбоку спокойным изучающим взглядом. — Ну, вот теперь смотри. Нравится? Гурнов стоял на лесном косогорчике, а внизу через шоссе белел уже знакомый ему зеркальный кинотеатр. Отсюда в раме лесной зелени з д а ­ ние сверкало, как драгоценная шкатулка. — Очень нравится,— сказал Гурнов.— Мило, современно. — Архитектура серийная, но это стоит хорошо. Я его сама сегодня в первый раз увидела таким... нарядным. Понимаешь, люблю показы­ вать этот городок — тщеславие, что ли. Раньше я жилье больше строила в рабочих поселках, на рудниках, а здесь будет научный центр. Да еще какой! Мне с тобой интересно разговаривать, Саша. А теперь я покажу тебе не серийный свой объект, а уникальный. Пойдем по этой дорожке, бором. Гляди, сколько ромашек. Бело! Помнишь, ты принес целый во­ рох ромашек, осыпал меня с головы до ног и называл белокрылой чай­ кой? Какая я была тогда глупенькая: золотые девятнадцать лет! Смотри туда, видишь за соснами окна, окна... Это университет. Здесь учатся оба моих потомка — сын двадцати двух лет и дочь девятнадцати. Когда з а ­ ливался фундамент, один бетонщик вытоптал в сыром бетоне мои ини­ циалы. Он сам мне в этом признался, когда приходил свататься. Видишь, я тоже кое-кому нравлюсь. Правда, бетонщик этот — мальчишка, почти ровесник моему сыну. Обрати внимание, как хорошо спроектированы площадь и подъезд. Помнишь, ты всегда говорил, что надо строить боль­ шие площади с фонарями и красивыми подъездами. Забыл? Ну вот... А я помню... Они вышли из леса и прошлись по дорожкам сквера, потом сели на каменную скамейку. Университет светился, пробиваемый насквозь косым обильным солнцем. Серая громада строгой чеканной архитектуры легко возвышалась над старыми соснами с розовыми у вершин стволами. По ­ ложив веточку на колени, Лариса следила за голубями, кружившими над карнизом и крышей. — За университет получила благодарность,— сказала 'она.— Уче­ ные на банкете целовали мне руки, дарили цветы. А ребятия, что теперь учится здесь, даже не подозревает, что у какой-то женщины прибавилось седины, пока она все это строила, отвечала за план, за кубики, за руб лики. Тут были неважные грунты, пришлось ставить тяжелый фунда­ мент, закрывать водоносные слои. Я, Саша, как будто на руках вынян­ чила это здание, даже во сне его видела. Я часто вижу во сне города, в которых приходилось строить, к ним привыкаешь как к людям... Вечер был тихий, в бору, на дорожках сквера, звенели молодые голоса. В закатном солнце стена университетских окон жарко пламенела. Как она странно говорит, думал Гурнов.— На руках вынянчила. Она по-прежнему сентиментальна, но почему-то слова ее беспокоили, волновали Гурнова.