Сибирские огни, 1964, № 12

мальчиках и юношах он, например, при­ глашает взглянуть на двухтысячную массу молодых людей, собравшихся на форум науки в Новосибирске, и сопо­ ставить этот подлинный цвет молодой интеллигенции с пустоцветами своих книг. Н. Яновский горячо поддерживает И. Лаврова, создавшего в очерке «Вред­ ная девчонка» романтический и в то же время реальный образ девушки-тракто- ристки Вали Чунихиной из села Калга Читинской области. В споре с критика­ ми он между прочим опирается и на факт подлинного существования герои­ ни очерка и на типичность для жизни молодых людей, подобных «вредной дев­ чонке» из далекого; сибирского села: «Дело в том, что таких «девчонок» ны­ не много, не одна Валя Чунихина, что они теперь действенная общественная сила, с которой обязаны считаться и со­ временное общество и современная ли­ тература». Обращаясь к жизни, как важнейше­ му критерию идейной и художественной стоимости произведений литературы, Н. Яновский в то же время радуется ма­ лейшим проявлениям воздействия самой л т и р а гу ры на жизнь, д л я нею имеет немаловажное значение, что рассказ Л. Сейфуллиной «Правонарушители» был не только художественным дости­ жением писательницы, но стал явлени­ ем педагогической науки тех лет и «рас­ сылался бесплатно вместе с инструкци­ ями Наркомпроса по ббрьбе с беспри­ зорностью». Гавриил Кунгуров дорог ему как писатель — «деятельный уча­ стник нашей жизни». Важнейшим досто­ инством очерков молодого А. Коптелова он считает их актуальность, то, что «они политически необходимы были в момент выхода», ему импонирует в облике писа­ теля стремление «вмешаться в ход собы­ тий». И еще: стремление смотреть в бу­ дущее, видеть «силуэты грядущего», действенная мечтательность художника. Н. Яновский публицистичен. Для него критическая статья не узкопрофессио­ нальный разговор; за проблемами книг он видит проблемы жизни. Глава одной из его последних статей начинается с фразы , которой как будто бы не место в сочинениях на литературную тему: «Всем известно: наши сегодняшние трудности с хлебом вызваны...» И далее идет компетентный разговор о причинах неурожая 1963 года, незаметно перехо­ дящий от агрономических тем к темам человековедческим и от них к литера­ туре. После этого становится понятным, почему в ответ на упреки «доброго това­ рища» в публицистичности его статей Н. Яновский не пускается в оправдываю­ щие объяснения, а, как бы пожимая пле­ чами, говорит: «Такое время, такова жизнь!» С особым энтузиазмом принимает он в литературе все, отмеченное высокой одухотворенностью и героической окры- ленностью. Романтика, по убеждению Н. Яновского, составляет живую душу литературного процесса нашей эпохи, она отражает романтическую настроен­ ность самой советской жизни, того ново­ го качества, которое получает в совет­ ском обществе творческий труд. Рас­ сматривая повесть В. Липатова «Стре­ жень», повесть В. Кожевникова «Зна­ комьтесь, Балуев», книги А. Кузнецова, С. Сартакова и многих других писате­ лей, исследователь обнаруживает общую для них черту: «Это '— тема труда и х а­ рактер ее воплощения. Как бы «буднич­ но» ни выглядели люди труда в произ­ ведениях этих авторов, они словно не могут избежать особенной, присущей на­ шей жизни романтики социалистическо го труда...» Одна из последних статей Н. Янов­ ского озаглавлена: «В романтичэском ключе». В названии этом ключ к пони­ манию литературно-критической работы самого автора. При всей широте диапа­ зона его литературных интересов он да­ лек от всеядности. Яновского особенно- волнует романтическое начало совет­ ской литературы. Движущуюся, разви­ вающуюся, растущую советскую литера­ туру он осмысливает «в романтиче­ ском ключе». В огромном потоке литера­ турных новинок он выделяет те, в кото­ рых есть «страстное утверждение пре­ красного», «мечта о будущем», «сокро­ венная приподнятость», как в повести Эдуарда Шима «Королева и семь доче­ рей», ему по душе «всепоглощающий ли ­ ризм», «внутренняя окрыленность» в повести П. Халова «Пеленг 307», он с восторгом говорит о «Встрече с чудом» Ильи Лаврова, в которой «даже малей­ шее душевное движение выражено как подъем, как вспышка, как взрыв». «Это не более как заметки заинтересо­ ванного и, возможно, пристрастного че­ ловека», — такими словами начинает Н. Яновский свою статью о состоянии литературной критики в Сибири. Хозяй­ ская заинтересованность в развитии ли­ тературного процесса и вытекающая из нее пристрастность, вернее, страстность определяют не только содержание, но и форму работ Н. Яновского. Они всегда полемичны, остры, по-хорошему публи­ цистичны, им чуждо «мудрое спокой­ ствие» объективистских собирателей и объяснителей литературных фактов и фактиков или сочинителей забавных критических эссе. Яновский не страшится полемики. Он может высказать спорные мысли, но он всегда определен и органически чужд обтекаемости и скользкой межеумочно- сти, ловко ускользающей от решения острых вопросов. Н. Яновский не оста­ навливается перед тем, чтобы высту­ пить против прочно устоявшегося и об­ щепринятого мнения, если считает его неверным. В статье о С. Залыгине он