Сибирские огни, 1964, № 12

доверием в защите народных интересов. Такая миссия важна и значительна. Она требует целеустремленности и ответст­ венности, она не терпит пустоты и суе­ словия. Анализируя ход дискуссии о литера­ турной критике, открытой в начале 1964 года на страницах «Литературной России», Н. Яновский заметил: «Иногда кажется, что идет упражнение в остро­ умии, а хотелось бы более конкретного разговора о литературе, критике и о жизни». Он требует серьезности в спо­ ре, обязательной ориентации на жизнь, решительно осуждает спекуляцию сло­ вами, словесные состязания, когда уча­ стники собеседования не столько озабо­ чены поисками верного решения, сколь­ ко демонстрацией, говоря словами Горь­ кого, «флагов оригинальности своей». Забавным аргументам из «острот и цитат, цигат и острот» он противопоста­ вляет весомую доказательность упря­ мых фактов подлинной жизни и теоре­ тическую ясность своих позиций. Н. Яновский противник эмпирической критики, субъективизма и вкусовщины. Его критические и исследовательские статьи, посвященные конкретным явле­ ниям истории литературы или литера­ туры текущей, отличаются теоретиче­ ской основательностью. Отдельные на­ блюдения просвечиваются в них теори­ ей и, в свою очередь, дают материал для обобщающих выводов. Вот он отме­ тил героикоромантический характер од­ ного из персонажей «Бронепоезда»: «В нем есть то увлекающее и захватываю ­ щее преувеличение, которое в искусстве выше самой скрупулезной, неукосни­ тельной правдоподобности». В связи с анализом «Повители» А. Иванова — анализом Тщательным, подробьым, добирающимся до самых корней, — критик ставит теоретиче­ ский вопрос о понятии современности литературного явления и убедительно обосновывает право художника на обра­ щение к темам прошлого, если это обра­ щение предпринято не из холодных ак а­ демических соображений, а из живого желания докопаться до истоков характе­ ров и событий, актуальных для нашего времени. В связи с анализом творчества Вс. Иванова середины 20-х годов критик ставит проблему мировоззрения и ма­ стерства и — тут же — вопросы лите­ ратурной политики по отношению к ху­ дожникам, чье творчество идейно не сов­ падает или не во всем совпадает с идеа­ лами социализма. Анализ образа Пеклеванова из дра­ матургического варианта «Бронепоезда» интересен не только сам по себе, но и обобщающими выводами о принципах изображения положительного героя в со­ ветской литературе, заключающимися не в «оживлении» героя специально для этого придуманными недостатками и не в воспроизведении бестрепетного деяте­ ля, одержимого идеей, а в отборе всего того, «что характеризует Пеклеванова как настоящего большевика и руководи­ теля во всех аспектах его поведения». Большой теоретический интерес пред­ ставляет высказанная Н. Яновским мысль о трагедийном жанре в социали­ стическом искусстве. Он оспаривает ут­ вердившееся в литературе определение «оптимистическая трагедия», как уни­ версальную форму трагического в совет­ ском искусстве. «Реальная жизнь, — замечает критик, — значительно слож ­ нее и богаче. Р азве трагическое, звуча­ щее во многих произведениях, посвя­ щенных разоблачению культа личности Сталина, укладывается в понятие «опти­ мистическая трагедия»? Эта мысль си­ бирского критика должна заставить мно­ гих теоретиков и историков литературы внимательно просмотреть свои высказы­ вания о трагическом в искусстве совре­ менности и внести в них необходимые коррективы. «Чтобы понять природу сложного и подчас очень трудного литературного пути Вс. Иванова, необходимо обратить­ ся к живому процессу литературы, к са­ мой жизни, которая питает своими сока­ ми любое произведение искусства». В этих словах высказано методологиче­ ское кредо критика. Жизнь и литератур­ ный процесс — два фактора, воздейст­ вующих на писателя. В особенности и прежде всего — жизнь. Внимание к художественной форме произведения литературы в работах Яновского обычно связано с общим идейно-тематическим анализом. Новатор­ ство формальное определяется новатор­ ством содержания. Жанровые сдвиги в романах о гражданской войне для него своеобразное выражение социальных сдвигов: «Так появилась «не повесть» «Паденье Дайра» А. Малышкина, «не роман» «Два мира» В. Зазубрина, «не рассказ» «Бронепоезд 14-69» Вс. Ивано­ ва и ряд других произведений, в какой- то мере нарушивших уже сложившиеся представления о жанре». Прослеживая творческий путь Л. Сей- фуллиной, автор монографии замечает, как вместе с идейной зрелостью к ху­ дожнику приходит и зрелость эстетиче­ ская, как постепенно писательница осво­ бождается от детской болезни орнамен- тальности, наивного языкового натура­ лизма, как возникает потребность в по­ исках ясного, пластического, емкого сло­ ва. Н. Яновский свободно владеет боль­ шим историко-литературным материа­ лом и, когда нужно, привлекает его для иллюстрации или доказательства своей мысли. Но нередко в разгаре полемики критик обращается не к литературным фактам, а к самой жизни, в ней черпая аргументацию. Авторов романов и пове­ стей о симпатичных нигилистических