Сибирские огни, 1964, № 12

тации. Реакция на это сообщение всегда одинакова — возбуждение, а затем — общий вздох облегчения, как будто у людей ноша с плеч свалилась. Первыми выступают бывшие партизаны Клевакин, Глазунов, Дударев. Неожиданно поднимается высокий, широкоплечий, прямой старик с загоре­ лым лицом и руками и представляется: — Тит Осипович Черепанов... Это бывший командир 3-й бригады Горно-Алтайской дивизии. По нашим сведениям — он уехал из родных мест еще в тридцатых годах. Оказалось, он давно уже снова в родных местах, среди односельчан. Вполне понятен наш интерес к нему: он — один из оставшихся в живых командиров бригад, и его сведения о Третьяке представляют для нас особую цен­ ность, если, конечно, он не похож на Никифорова. Первые же минуты беседы с ним убеждают: нет, не похож. В отличие от Никифорова, о Третьяке он отзывается превосходно, да и мно­ гих других вспоминает добром. О себе ж е не говорит почти ничего. Выясняется, что он, бывший командир бригады, получает пенсию в размере тридцати руб­ лей, а Никифоров, бывший командир полка, — восемьдесят. Почему же такое? Разве у него нет документов, подтверждающих его партизанское прошлое? — Как не быть, есть, — отвечает Черепанов, — да все обратиться в Собес не соберусь... Руки-то работают пока... В рассказе его особенно интересно сообщение о разногласии между Третья­ ком и Никифоровым по поводу выхода дивизии на Чуйский тракт, когда белые убегали по нему из Бийска в Монголию. Третьяк предложил тогда выйти на тракт и перекрыть его. А Иван Липантьевич и командир бригады Усов не послу­ шались, ушли домой, на Бащелаки, и, конечно, упустили белогвардейщину... На Усть-Нонсу Продолжаем путь. Сто двадцать километров через перевалы и долины, сре­ ди рощ лиственниц и травянистых прерий летим навстречу своим надеждам, на­ встречу новым открытиям — на Усть-Коксу. Перегон большой, трудный, но долгожданный. Усть-Кокса — последний рай­ онный центр на Уймонском тракте. Дальше — выход на Чуйский тракт, граница с Монголией. За Усть-Коксой, в Катанде и Тюнгуре, заканчивается наш мар­ шрут по Уймону. Отсюда путь — назад: через Кырлыкское седло на Онгудай, Шебалино, Горно-Алтайск, Вийск, где, если удастся, будут попутно уточнены некоторые детали интересующих нас вопросов. Поэтому Усть-Кокса избрана нами в качестве последнего почтового ящика. Сюда должны прийти ответы на наши запросы в Новосибирский и Московский архивы относительно Третьяка, Долгих и Сухова, посланные нами из Барнаула и Бийска. Медленно, с усилием, поднимаемся по серпантину лесной дороги на Кыр­ лыкское седло и, перевалив- через него, стремительно сваливаемся вниз, в Абай- скую долину. Места живописные, санаторные. И хотя идет дождь, дует ветер, закрывать машину брезентом не хочется: так красиво вокруг! В Абае, по пути в Усть-Коксу, произошла интересная встреча. Среди улицы стоял седой, но еще крепкий старик. Алеша, наш шофер, окликнул его из ка­ бины: — Отец, иди-ка сюда! Тот подошел: — Чему могу служить, молодой человек? — Где живет председатель сельсовета? — Недалеко живет, могу показать... — А Щелчков Гаврило, бывший партизан? — А этот подальше... На том свете... Не можем не оценить мрачного юмора нашего случайного собеседника и выходим из машины. Он снимает кепку, вежливо осведомляется: — Извините, по какому поводу? Мы коротко рассказываем. — На ловца и зверь бежит,— радостно восклицает он и представляется:-* Бывший партизан. Воевал у Третьяка помощником начальника штаба по адми нистративной части. Щипцов — моя фамилия. Дмитрий Федорович... Из того, что он рассказывает нам, запоминается характеристика Третьяка. — Третьяк был спокойный, хладнокровный, умный, — решительно говорит он. — Подлец тот, кто говорит, что он был трус или не понимал чего. Он пони­ мал в нашем деле, партизанском, больше, чем мы сами, хотя и был пришлый... Мы записываем, а он спрашивает нас: — Вот вы говорите, что Третьяк реабилитирован. Значит, вы должны знать об этом человеке все. К примеру, как он попал за границу, а потом — сюда, к