Сибирские огни, 1964, № 12

Последнее слово И в а н а Л и п а н т ь е в и ч а Светлым, погожим утром выезжаем из Чарышской на Малый Бащ елак. Вме­ сте с нами едет туда, чтобы принять участие в наших встречах с бащелакскимк партизанами, Иван Липантьевич. Едем по полевой, хорошо накатанной дороге, с холма на холм, среди начи­ нающей светлеть пшеницы и терпко пахнущего медом сочного и яркого разно­ травья лугов. Справа петляет какой-то ручей, с журчаньем бегущий мимо нас к Чарышу. По ту сторону его — шапка горы, на вершине которой, выше темного синего пояса лесов и кустарников, белая отметина. Это — Абинский белок. Лед­ ник. Ниже отметины, над синим кольцом лесов, отбрасывая рассеянную тень на склоны горы, водят хоровод прозрачно-белые облака. — Худо дело,— говорит Иван Липантьевич. — А что? — Абинский белок воду набирает, — указы вает он заскорузлым пальцем на белое кольцо облаков. — Ну и что же? — Скоро нам отдаст... Вокруг сияет солнце, свищут какие-то птахи, жарким настоем меда дышат травы ... И не хочется верить старику! Но уже через полчаса мы убеждаемся в том, что он «чует природу, как зверь». Хоровод из тучек становится плотнее, гуще. К нему пристраивается с фланга над всем Сваловским седлом, на которое взбираемся мы, цепочка других тучек. Внезапно становится свежо, и начинают падать крупные капли. Дождь обливает черноземную дорогу, она блестит, словно смазанная маслом. Но кончает­ ся дождь так же внезапно, как и начинается. И вот мы — на седле, с которого от­ крывается восхитительный вид на много километров вперед. Сверкающие под солнцем ярко-зеленые долины, по сторонам которых тянутся высокие и низкие холмы, тоже — зеленые. Вдали эти холмы принимают светло-голубой, синий, а еще дальше — темно-синий оттенок. С ветерком спускаемся вниз и въезжаем в тень вековых ив. Под ивами сто­ ят дома. Целая улица. Это — Малый Ващелак. Вечером идем в клуб, где нас ждут партизаны. Среди них сидит и Никифо­ ров. Но нас особенно радует присутствие Кудрявцева. Оказывается, он приехал на попутных, обогнав нас уже перед самым Ващелаком. С удовольствием жмем руку этому сухому, по-юношески тонкому старику с круглой, как шар, бритой головой и круглыми очками на носу, за которыми поблескивают внимательные и умные глаза... Первым выступает бывший партизан Федор Федорович Жибров. — Я видел Третьяка в Загрехе, — говорит он. — Третьяк был с нами б Т уекте и в Солонешном. Да, можно сказать, что он во всех боях был с нами. Он не любил с обозом болтаться. Там только штаб был, а Третьяк завсегда был с бойцами... Я смотрю на Никифорова и вижу, как кожа на его шее багровеет, налива­ ется кровью. Сейчас, думаю, сорвется. Но — нет. Он лишь откидывается на спинку деревянного дивана и вытирает ладонью лоб. Слово просит Федор Александрович Осипов. — Третьяка мы действительно взяли на пасеке, — говорит он. — Но не в том сейчас дело, где мы его взяли и как он к нам присоединился, а в том дело — что он был за человек. А человек он был правильный. Тут уж что хочешь делай, а факты есть факты . Третьяк завсегда говорил: «Сомкнуть надо свои ря­ ды, создать регулярные роты, эскадроны, полки. Укрепить дисциплину!» Что же в этом неправильного? Он велел расстрелять в Нижнем Уймоне партизан за насильничанье. И правильно приказал! Иван Липантьевич вот тут говорил перед началом, что-де Третьяк тянул нас из Смоленской на Бийск. Ну, а мы не хоте­ ли. Хотели домой пойти. И Йван Липантьевич не хотел выполнить приказ Треть­ як а. Он и разрешил нашему эскадрону оставить позиции перед наступлением. Может, потому-то и сорвалось наступление на Бийск... Вот оно, обвинение! Да, действительно, был такой факт, дивизия наступала на Бийск, но наступ­ ление сорвалось. О причинах этой неудачи нам пока было мало что известно. И вот, кажется, одна из них выясняется. Но тут срывается Никифоров. — Третьяк хотел бежать за железную дорогу, к степному командарму Ма­ монтову и нас хотел утянуть за собой, — угрюмо говорит он. — А деревни на­ ши в это время каратели жгут. Это — как, правильно? А вы говорите: с бой- ца-ми был, — передразнивает он Шиброва. — Д а и чего их слушать, — с этими