Сибирские огни, 1964, № 12

Но я ошибаюсь. У Матрены Ивановны отличная память. А главное — она говорит о первом муже так, как если бы он и сейчас оставался ее мужем, ничуть ие стесняясь присутствия подошедшего к нам Непринцева. — Рождения он девяносто восьмого года, — говорит она, не торопясь и значительно, стараясь не пропустить ничего важного из его жизни. При этом она не переставая шевелит пальцами. — Он из Огней. И отец его, Филипп Иванович, тоже был из Огней. Пасту­ хом он был, отец-то. Так на пастьбе и помер в горах в семнадцатом году. Оста­ вил жену и восемь душ детей. Тихон-то старший был. Вот и поженились мы сразу после смерти отца, в самом начале семнадцатого года. И взяли к себе всех •его братов и. сестер. А тут Тихона забрали на германскую. Надо сказать, недол­ го он был там. В восемнадцатом году вернулся. Да опять неладно, Колчак при­ шел, стал мобилизовывать. Мобилизовал и Тихона. Скоро однако из части слух прислали: потерялся-де. Стали меня притеснять. А весной девятнадцатого года пришла другая весть, что он — у красных. Вернулся он оттуда уже в марте двадцатого года, то ли в апреле. Прожил всего месяц и опять отправился в Усть- Пристань, а потом — в Горный Алтай, за белыми бандами гоняться. А тут — глянь, и самого его ранили. Это было в мае двадцать второго года. Ранили, значит, его, и за то командир отпустил его домой. Провожатого дал. Переночева­ ли они в Светленькой и ждут записки от отряда, который впереди в нашу сто­ рону идет, бандитов гонит. Подождали они до одиннадцати утра, Тихон-то. А записки все нет и нет. Это уж мне потом чужие люди рассказывали. Ну, Тихон, правда, больно уж домой торопился: давно не был. Вот и решил ехать, не дожи­ даясь вестей от передового отряда. Посадили его на коня, привязали к седлу, чтобы не свалился. Поехали. Восемнадцать километров отъехали — вдруг и бан­ да, вот она. Окружать стали. Он и побег: «Лучше сразу умереть от пули, чем им даться...» Они и подстрелили его. Немного не доехал до дому-то... Матрена Ивановна умолкает, пригорюнившись, сосредоточенно смотрит на свои руки, не переставая шевелить пальцами. Непринцев вздыхает и отходит в сторону. — Видно, крепко любили вы его, Матрена Ивановна. — осторожно спра­ шиваю я. Она просто отвечает: — Ох, и любила. Хоть и мало виделись, а любила. Да ведь и он хороший •был. Сильный, ласковый... — А какой он из себя? — Обыкновенный. Среднего роста. Плечистый. Круглолицый. Черноватый чуть-чуть. Усики черноватые. Да — вот, как сын... И она показывает фотокарточку. На ней — невысокий, плотный майор средних лет, с черными маленькими усиками. В петлицах — медицинские эмбле­ мы. На обороте — номер полевой почты... Матрена Ивановна снова задумывается и вдруг говорит: — Да вот и на дядю своего он, Тихон-то, тоже похож. Дядя-то его, Степан- го Иваныч, в молодости вылитый Тихон был... — Жив он? — А как же. На Партизанской живет... И она провожает меня на Партизанскую. Правда, встреча моя со Степаном Ивановичем, очень старым, заросшим седыми волосами так, что едва прогляды- зали старческие бесцветные глаза, немного добавила к рассказу Матрены Иванов­ ны. Был он уже туг на ухо, да и память его работала короткими вспышками. Однако эти встречи и задержали нас в Огнях до вечера. П е р в о е р а з о ч а р о в а н и е В Чарышскую добрались поздней ночью, после долгих плутаний по неверо­ ятному переплетению полевых дорог и дорожек. Чуть свет выхожу на улицу и вижу картину, очень похожую на ту, что ви­ дел я в донских казачьих станицах. По сторонам широких улиц, пересекаемых узенькими переулочками, — одно- и двухэтажные дома, изредка каменные, ча­ щ е — глинобитные, чисто выбеленные. На окнах — наличники. Между дома­ ми — плетни, из-за которых выглядывают подсолнухи и метелки кукурузы. За переулками, сбегающими вниз, вьется прозрачная дымка тумана. Там разговари­ вает на перекатах река Чарыш. Для нас это село, как я уже говорил, в первую очередь важно тем, что здесь живет Иван Липантьевич Никифоров. Поэтому сразу же после завтрака мы идем к нему. Его большой деревянный дом со всевозможными пристройками и служ­ бами стоит на окраине села. Входим в избу и сразу предстаем перед очи хозяина. Он лежит на кровати в передней комнате в белой нательной рубахе, прикрытый до груди ватным лос­ кутным одеялом.