Сибирские огни, 1964, № 12

— Какой он, Третьяк был? — отвечает вопросом на вопрос Паутов и заду­ мывается. — Как бы вам лучше сказать? Давно уж это было, и не все я, ко­ нечно, помню. Но главное помню. Большой он был. Напористый. Все убеждал нас, что военная дисциплина должна быть. Иначе — погибнем. Любили ли мъ; его? Ну, на этот вопрос я за всех ответить не могу, потому время было военное, отряды были разбросаны по всему Горному Алтаю. Может, которые бойцы з а все время ни разу и не видели Третьяка. Да и он — их. Ну, только верили ему, это уж точно. Если бы не верили — не шли бы за ним. Шпион он или не шпион — такие мысли и в голову не приходили. Р аз избрали командиром, значит — свой. Надо, однако, сказать, что и я знал его мало, поскольку командиром бьш небольшим. А вот командиры полков — те его знали лучше, поскольку встреча; лись с ним чаще. Вот, скажем, Иван Липантьич, он, конечно, знает лучше... Это он говорит о Никифорове, командире 1-го партизанского полка, живу­ щем в Чарышской. - Мы подробно записываем рассказ Паутова: первый рассказ о Третьяке, п е р ­ вая страница в его биографию. Неожиданная встреча - Бы вш ая казачья станица, а сейчас — районное село Чарышское, находится" по существу в горах. В эту Чарышскую мы и стремимся уже несколько дней, связывая с ней особые надежды. Здесь формировался и начинал бои 2-й полк Горно-Алтайской дивизии, ее первооснова. Здесь живут многие партизаны этого полка. Но, главное, здесь находится один из немногих, оставшихся в живых, и единственный из живущих на Алтае крупных военачальников дивизии — коман­ дир 1-го полка Никифоров Иван Липантьевич. Здесь, в этом полку, начинал свой боевой путь Третьяк, на глазах Никифорова он рос как командир, на его глазах командовал дивизией. Не зря и Кочкин, и Ягушкин, когда возникают какие-то неясности, многообещающе говорят: — Ничего, вот приедем в Чарышскую, Иван Липантьевич уточнит... И вот сегодня мы едем в Чарышскую, в предчувствии, что наконец-то все- наши ожидания сбудутся. В Чарышскую мы попали только ночью. Произошло это вот почему. Проез­ ж ая через деревню Огни, где у нас вовсе не было запланировано остановки, мы увидели памятник партизанам. Решили взглянуть на него, хотя он и не представ­ лял собою ничего примечательного: памятник, каких мы видели уже много. Д а­ же скромнее других, невысокий, зарос кустами сирени. Чтобы сфотографиро­ вать его, пришлось разнимать ветки. Оттягивая одну из веток, я читаю: «Вечна» память партизанам Гражданской войны, павшим в борьбе за власть Сове­ тов: Буш такову Е. А., Кривцову С. И., Михайлову Т. Ф., Морокову Е. А., Азар- ченко». Михайлов Т Ф., — мысленно повторяю я и подхожу к председателю сельсо­ вета, который рассказывает Георгию Петровичу, сидящему в кабине с разверну­ той картой, как проехать на Чарышскую. — Как звали вашего Михайлова? — прерываю я разговор, обращаясь к; председателю. —- Уж не Тихон ли Филиппович? — Тихон Филиппович... — А не служил ли он старшиной в кавэскадроне ЧОНа? — Служил... — говорит председатель и удивленно смотрит на меня. Еще не верю этому случайному счастью. — А почему он похоронен здесь? Р азве он отсюда? — А как же!.. Тут и жена его живет... И вот я сижу на табурете в тени яблони, около белойхатки,и разговариваю ' с сидящей напротив пожилой, но еще крепкой крестьянкой врабочей одежде, но повязанной ради гостя чистым белым платком, вынутым из сундука. Это — Матрена Ивановна, бывшая жена Михайлова. Сейчас она уже замужем за Не принцевым, неприметным и робким пожилым человеком, молча работающим тут же в огороде, пока мы разговариваем. Вышла замуж Матрена Ивановна за н е ­ го вскоре после гибели Михайлова. Траур долго справлять было некогда: на р у ­ ках остался сын Тихона, да подростки братья и сестры мужа. Нужен был хозяин, работник. — Нет ли каких-нибудь документов, фотографий Михайлова? — спраши­ ваю я. Нет, документов нету. Бы ла «бумага» о смерти, но куда-то девалась. Фото­ графии тоже были, да отправила сыну. Попросил, а обратно не прислал. — Тогда расскажите о Тихоне Филипповиче, — прошу я, мало, впрочем, надеясь на то, что рассказ этот будет очень интересным. Мне почему-то каж ет­ ся, что, выйдя замуж вторично, Матрена Ивановна меньше сохранила в п а м я ­ ти первого мужа, чем могла бы, останься она вдовой.