Сибирские огни, 1964, № 12

<1. В етров Е ф и м М итроф. 2. Д есятов П. М итроф ан ови ч 3. В етров С ем ен Е горович 4. Демин И. Н. 5. Ж уков А. 6. Заго р о д н и к о в Ф. И. 7. К олесов П етр Вас. 8. К увш инов К. Н. 9. Клю чев Е. Ф. 10. Л октев Л еон. Сем. 11. Н иконов А н дрей Г аври лов. 12. П арш ин Ив. Ник. 13. Семенов С. 14. Д еникин Д. И.» У подножья — выцветшие цветы, венки. На одном написано: «Вечная па­ мять бойцам, павшим за власть Советов, Десятову П. И. и товарищам — от семьи Десятова 3. П.» Пока Сокуров, Кочкин и Ягушкин, в ожидании еще не приехавших партизан, разговаривают во дворе сельсовета со стариками, я беседую с Десятовым 3. П., сыном партизана Высокий, широкоплечий, полный мужчина без ноги, узнав о нашей экспедиции, он в инвалидной коляске приехал в сельсовет. Всю Отечест­ венную войну Десятов воевал, закончил ее командиром роты, капитаном. — Обкарнали, конечно, меня, — говорит он, пристукивая протезом, — но деревяшка свет не закрыла. Не могу сказать, что отдал ногу за понюх табаку. Да и батька не за зря сгинул... Живет он на пенсии, но никогда не отказывается от работы в совхозе, если понадобится его помощь. У него трое детей. Старший, Александр, закончил строительный техникум в Барнауле, работает прорабом в совхозе. Строит жилье. Дочь Людмила учится в восьмом классе. Младшая, Надя, ходит в детсад... Тем временем во двор въезжают «верхи» — друг за другом — еще трое ста­ риков, и Георгий Петрович Сокуров открывает совещание. Собравшиеся — поч­ ти все седобороды и седовласы, они сосредоточены и серьезны. Видно, что пре­ исполнены сознания важности всего происходящего. Слушают Георгия Петрови­ ча внимательно, стараясь не пропустить ни единого слова. Естественно, первый наш вопрос — о Третьяке. Как и вступительное слово, его выслушивают внимательно, я бы сказал — подчеркнуто внимательно, но не видно, чтобы кто-нибудь из присутствующих захотел высказаться. — Неужели никто из вас не знает Ивана Яковлевича Третьяка? — не ве­ рит Георгий Петрович. И снова ® ответ — молчание. Но кое-кто многозначительно переглядывает­ ся, иные пожимают плечами. Этот жест можно истолковать как ответ: «Кто же ■его не знает!». Но можно понять и по-другому: «Знать не знаем, ведать не ве­ даем!». И вдруг меня осеняет догадка, — да им же не известно, что Третьяк реаби­ литирован! Делюсь с Георгием Петровичем. На какое-то мгновение он задумыва­ ется, а потом обращается к старикам: — Знаете ли вы, что Третьяк реабилитирован? На него смотрят озадаченно. — А что такое — ребилитирован? — спрашивает, наконец, один. Сокуров объясняет. Слушатели оживляются. И чем дальше говорит Геор­ гий Петрович, тем слышнее становится то вздох облегчения, то радостный воз­ глас, глаза стариков вдруг загораются молодым блеском. Потом нам не раз при­ ходилось такую картину наблюдать в других деревнях и селах. Запомнилась же особенно эта, первая встреча. Люди как будто оттаяли, как будто пружина ка- кая-то отпустила. Из подчеркнуто внимательных они вдруг превратились в за­ интересованных собеседников, заговорили, заспорили, горячо поддакивая Георгию Петровичу. Глаза стали теплые, а взгляд прямой, не прячущийся в землю... — Дак ведь мы чего? Мы думали, вы опять будете искать вину какую за Третьяком и за другими, которые были вместе с ним тогда арестованы, — гово­ рит один из стариков, поднимаясь. — А как мы Третьяка знаем за своего коман­ дира, то и сказать ничего худого о нем не можем. А когда он ребилитирован, так это совсем другой разговор, хоть, конечно, ему-то, Третьяку, и не легче оттого... — Ему не легче, — это верно, — вздыхает его сосед. — Но хоть нам лег­ че. А то ведь душа горела от думки, что нашей дивизией командовали шпионы и предатели. А теперь, значит, мы знаем: нет, мы воевали за Советскую власть под командованием чистых людей. А раз так, то, значит, и наша совесть чистая... Вот в чем дело: человеку нужна вера в свою чистоту. Этого хотели и старые партизаны, этого жаждали все бойцы Первой конной Горно-Алтайской дивизии. Последующие встречи мы начинали с рассказа о реабилитации Третьяка. Это всегда располагало его бывших бойцов к откровенным разговорам. Так было и здесь, в Сычевке. Почти все партизаны заявили, что они знали Третьяка как боевого командира дивизии. К сожалению, почти никто из них не был знаком с ним лично. Только один старик Паутов, участвовавший осенью девятнадцатого года на совещании комсостава дивизии в Смоленском, видел Третьяка и разго­ варивал с ним.