Сибирские огни, 1964, № 12

Нам троим, сидящим в кузове, предстоит сосуществовать бок о бок доволь­ но длительное время. Поэтому мы невольно присматриваемся друг к другу, под­ брасываем «вопросики». Очень скоро вниманием овладевает Сергей Петрович Кочкин, человек весе­ лый, не лишенный чувства юмора, открытый и простой. На нем — зеленый по­ ношенный китель и синие, заправленные в сапоги, брюки. На седеющей, но еще густой шевелюре — фуражка с красным околышком без звезды. Человек он бы­ валый, и ему есть что рассказать. — А вот еще был случай, — говорит он, начиная очередной рассказ, и мы уже знаем, что если этот случай не поучительный, то, по крайней мере, смешной... Эти случаи, пока мы едем, следуют у него один за другим. Не замечаем, как за разговорами, за сменой кадров пейзажа, въезжаем в большое селение, скрытое со стороны дороги тополевой рощей. Это Черепаново, последний районный центр на юге Новосибирской области. Решаем заночевать здесь. Дежурный офицер райвоенкомата гостеприимно предоставляет в наше р ас­ поряжение комнаты канцелярии, свободные до девяти утра, а нашей машине — необъятный двор, поросший мелким топтуном. Отмываемся от первой экспедиционной пыли, ужинаем в районной чайной и уже затемно расставляем наши раскладушки. Но спать не хочется. Мы с Сергеем Петровичем забираем полевые сумки и выходим во двор. Усевшись на свежевыструганных бревнах, сваленных около забора, развертываем карту. Сергей Петрович зажигает фонарик и острием ка­ рандаша проводит по черной извилистой линии, петляющей вдоль Катуни. — Уймонский тракт... Дорога из России в Монголию и Китай... Стержень, вокруг которого шли бои Горно-Алтайской дивизии. Основная часть маршрута нашей экспедиции... Я смотрю на извилистую линию, проходящую юго-западнее Чуйского тракта и почти параллельную ему. Линия с обеих сторон зажата коричневыми, круто закручивающимися спиралями. Это — горы. Иногда в центре коричневых клуб­ ков-спиралей светлеют белые пятна — ледниковые шапки, или, как их здесь на­ зывают, белки. Чем дальше на юг, тем круче коричневые витки, тем чаще — белые пролысины. Туда, на юг, в горы, лежит наш путь. Сергей Петрович молча раскуривает папиросу. Потом говорит: — Вы знаете, как зовут Уймонский тракт алтайцы?.. Дорога, трижды по­ литая кровью... Именно такой она была к концу гражданской войны... Первая кровь пролилась здесь еще летом восемнадцатого года... Я замечаю, что, кажется, в восемнадцатом году здесь еще не могло быть партизанской войны. — Верно, — подтверждает Сергей Петрович, — партизанская война на­ чалась здесь позднее, в августе девятнадцатого. Но становление Советской вла­ сти на Алтае прошло через три этапа. Борьба красногвардейских отрядов с бе­ логвардейско-казацкими частями и кулацко-эсеровскими восстаниями. Трагиче­ ский поход кузнецких шахтеров-коммунистов под командованием Петра Сухова через Горный Алтай в Монголию. Это — восемнадцатый год... Затем — парти­ занская война против Колчака. Бои нашей Первой Горно-Алтайской дивизии под командованием Третьяка. Это—август— декабрь девятнадцатого года. И, наконец, борьба Красной Армии и отрядов ЧОН против остатков белогвардейских банд, укрывшихся в алтайских горах. Легендарные рейды Ивана Долгих против бе­ лого офицера Кайгородова... Это — двадцатый—двадцать второй годы... Сергей Петрович снова замолкает. Погасив папиросу, глядит на звездную дорогу над головой. — Мы выехали, чтобы пройти дорогой Третьяка, дорогой девятнадцатого года. Но ступили на дорогу трех войн, и следы их будут постоянно пересекаться с нашим путем... К этому надо быть готовым... Готов ли к этому я? , Теоретически вроде бы и готов. Перед выездом я познакомился с той срав­ нительно немногочисленной литературой, вышедшей в Москве, Новосибирске и Барнауле, которая рассказывает об Октябре и гражданской войне в Западной Сибири. Среди этих книг и брошюр была и брошюра И. Я. Третьяка, единствен­ ный и довольно потрепанный экземпляр которой каким-то чудом сохранился у одного старого партизана. Но вся эта литература давала или слишком краткий и общий обзор интересовавших нас событий, или, как, например, книга того же И. Я. Третьяка, основательно устарела, так как написана была давно, а глав­ ное — с тех давних позиций, которые не всегда давали возможность увидеть описываемые события в перспективе. Может быть, единственное исключение со­ ставлял исторический очерк новосибирского писателя Кондратия Урманова «Красная гвардия не сдается», в котором широко и детально, а главное, глаза