Сибирские огни, 1964, № 11

Он вышел на дневной свет. А когда поднялись на галерею, спросил, ггде сестра Анастазия. — Молится за вас, — смиренно отвечала монахиня. На обед он получил ничем не сдобренную тюрю с крупно накрошен­ ными кусками черного хлеба. На второе — немного разваренных ово­ щей. Деревянная ложка воняла прогорклым жиром, и ел он с отвраще­ нием. Закурив папиросу, он прилег в своей келье на постель. Ему было холодно, но он не накрывался одеялом. Он ждал , что в любой момент у него появится Анастазия: ведь полагалось ж е что-нибудь ему объяс­ нить! Его окружала тишина толстых стен. Иногда доносился шелест — это шуршали сандалии проходившей по галерее монашки. Но никто не стучал в келью. Время текло здесь медленно, отмеряемое повелитель­ ным звоном колокола и похоронным пением молитв. Альберту казалось, что единственными одушевленными существами в этих стенах являются он сам и .его часы. Он повернулся на бок и подложил под голову левую руку: монотонное тиканье секундной стрелки вносило хоть какое-то оживление в эту мертвечину. Тишина монастыря покоилась у изголовья Альберта тяжким камнем... Анастазия не пришла. В келье было все так же мрачно, грязные окна почти не пропускали света. Он встал, причесался, побрел в библиотеку. Расставил книги по пол­ кам, прикрыв Еву и архангела, а также Христа на кресте. Из библиоте­ ки он отправился во двор. Сумерки уже являлись на смену пасмурного, но не дождливого дня. На вымощенном гранитными плитами дворе рыжими пучками лез из щелей мох. Кое-где поблескивали небольшие лужицы. В саду, окру­ женном ободранной стеной, стояли свежепобеленные фруктовые де­ ревья, то здесь, то там виднелись старательно вскопанные грядки. В углу сада длинный хвост дыма тянулся от костра из прошлогодних листьев, который поддерживала какая-то монашка. Все было тихим, унылым, се­ рым — стены, сад, небо, дым, монастырь, ряса и остроносое лицо мо­ нашки... —- Я уезжаю. Вернусь через несколько дней, чтобы закончить свою работу, — сообщил Альберт настоятельнице. Они опять стояли в трапезной возле длинной, плохо оструганной .лавки. — Можно ли молиться за вас? — спросила она. — Молитесь за прелата... Она поникла головой: — Мы молимся... Он сделал много доброго для нашего монастыря. Большинство монахинь прибыло сюда из Франции, сразу после войны. Он помог нам приютить их здесь. О, пока тут еще не очень хорошо. Нас тешит, однако, наш покой. — И тоска, — вырвалось у Альберта. — Вы здесь тосковали? — Увы, да, высокочтимая сестра! — Вы не понимаете, что каждый день приносит нам новые радости. Здесь нет места тоске, гимном радости является все. Мир начинает за­ нимать менее и менее, остается дальше и дальше от нас, а собственно говоря, все ниже и ниже под нами. Никто здесь не считает дней, а ведь только счастливые не знают времени. Есть у нас и свои огорчения — вот, например, у кого-нибудь из сестер плохо получается вышивка на ризе... Вы этого не понимаете, не правда ли?