Сибирские огни, 1964, № 11

ся на книгах, некоторые даже перелистнул, с нескрываемым наслаждени­ ем прочитав несколько английских заголовков. Потом он отступил в коридор и, насвистывая сквозь зубы, заглянул в следующее купе. За окном раздался протяжный голос команды, —по коридору за­ стучали сапоги. — О, едем! —- ликующе взвился ксендз. — «Отче наш...» — затянули было бабы, но ксендз сердитым жестом призвал их к тишине. Рассыпались выстрелы. Лицо молодой женщины отражало огромную усталость. Несколько раз она проводила пальцами полбу и вискам, точно пыталась избавить­ ся от досаждавшей ей головной боли, потом прикрыла глаза и, сложив руки на коленях, недвижно застыла так, ни на что не обращая внимания, «Неужели это у нее дебют, с налетом на поезд?» — подумал Альберт. Поезд шел уже быстро и ровно. Дребезжание старого вагона каза­ лось теперь чем-то милым, успокоительным: они удалялись от опасности. Ксендз кончил шептать молитву и обратился к Альберту: — Представьте себе, меня предостерегали от этой поездки. В Роки- тиных краях, говорили мне, дня не обходится без нападения„без стрель­ бы. Ну да, в наше время неспокойно всюду. Я пастырствую в сельском приходе возле Вроцлава, так у меня в доме дважды побывали эти... из лесных отрядов. Правда, они скорее выглядели обыкновенными бандита­ ми, нежели партизанами... Бабы-торговки вполголоса совещались. Одна из них достала из бе­ лого узелка деньги, дру гая схватила ксендза за руку и поцеловала: — На благодарственный молебен! Пусть ксендз отслужит з а чудес­ ное спасение нашей и своей собственной жизни. — Полно, полно! — рассердился ксендз. — Никакого чуда тут не было, всюду вам мерещится божье вмешательство! У Рокиты доброму человеку не грозит ничего, не правда ли? — попросил он подтверждения у Альберта. Тот кивнул на вещевой мешок красноармейца, оставшийся на полке: — Не знаю, был ли он дурным человеком... Ксендз перепугался: — Да, да, вы правы, кому это известно! Его убили, боже мой! Вой­ на! Война не разбирает. — Война окончилась почти год назад, девятого мая тысяча девять­ сот сорок пятого года, — иронически заметил Альберт. Ксендз беспомощно развел руками: — Этим молодым ребятам, которые заходили сюда в купе, представ­ лялась иная Польша, прошу меня извинить. Я ненавижу кровопролитие, но я священник и должен понимать человеческие слабости. Как-то у ме­ ня исповедывался один такой же, из лесу. О, знаете ли, он убил немало! Я его спросил: в состоянии ли ты, не тревожа совесть и душу свою, нести бремя пролитой тобою братской крови? «Д а , — ответил он, —- это бремя несет на себе история. Она осудит или оправдает нас». И я отпустил ему грехи, но потом всю ночь пролежал ниц в костеле. Бог покарает и его и меня! — взволновался ксендз, и голос изменил ему. Альберт кивнул головой: — Истории нельзя доверять: ее приговоры бывают ошибочными. Мне это известно, я сам историк. — Воистину справедливо, ибо приговоры истории тоже выносят лю­ ди, — живо подхватил ксендз. — Но ведь существует и неписаная исто­ рия, которую народ хранит в своей памяти. — У народа короткая память, — пренебрежительно пожал плечами Альберт.