Сибирские огни, 1964, № 11

ке боком, неудобно, и Альберт догадался, что она наблюдает за худым мужчиной в очках. А тот повел себя довольно странно: в нем ничего не оставалось уже от беззаботного обжоры. Все чаще он приникал лицом к окну, поглядывая на бегущий вдоль поезда густой сосновый лес. Очки словно мешали ему. Он снял их, — у него были быстрые, внимательные гл а з а , но это не были г л а з а близорукого человека. Поезд шел быстрее и быстрее. Пронзительно дребезжал старый ва­ гон; скрежет и бренчание рессор, дверей, оконных рам и цепочек глуши­ ли и поглощали любой иной звук. Казалось, что поезд катит куда-то в гремящую пропасть и через мгновение последний, всесокрушающий гро­ хот сметет и уничтожит его. «Несемся к смерти!» — подтолкнуло Альберта. Он почувствовал та­ кой сильный страх, что впился пальцами-в скамью, чтобы не вскрикнуть. Второпях он старался переключиться на мысли, которые бы отвлекли внимание от того, что ждало его в конце путешествия. В голове у него- мелькали обрывки каких-то английских фраз , оборотов, слов. Наконец он вспомнил любимый кусок из байроновского «Манфреда» и принялся повторять его в памяти. «Я склонен к пафосу, как захудалый актер , но разве не скверная нужна игра, чтобы воплотиться в роль Альберта?» — подумал он. Вдруг заскрежетали тормоза, по поезду пронеслась стремительная дрожь , пузатые бабьи мешки попрыгали Альберту на колени. За окнами прострочила короткая очередь из автомата, где-то рЪдом, возможно, в соседнем купе, посыпались стекла. Громко защелкали одиночные винто­ вочные выстрелы. Поезд замедлял ход... Молодая женщина в каракуле бросилась к двери. Мужчина у окна приоткрыл раму и осторожно выглянул наружу . Никто не заметил, как и когда в его руке появился пистолет. Мужчина выстрелил трижды, почти не целясь. — Подлавки! Под лавки! —с жаром призывал ксендз, ворочаясь среди мешков на полу. Красноармеец молниеносно снял с полки винтовку, передернул за­ твор и сейчас пробирался к окну. «Отче наш, иже еси...» — молились ба­ бы, не в состоянии втиснуть свои объемистые тела в загроможденное тру­ бами пространство под лавками. Альберт съежился в углу возле двери, прикрывшись от окна мешком. Взорвалась граната, потом другая. Автоматы заливались почти без перерыва. Внезапно они смолкли, и наступила тишина. Поезд стоял в лесу, на невысокой насыпи. В открытом окне бессиль­ но поник давешний обжора . Голова, грудь и руки его свисали наружу , и Альберту видны были только конвульсивно вздрагивающие ноги. Рядо« на лавку свалились роговые очки. — Не подходить к окнам! — кричал кто-то. Гравий насыпи хрустел под каблуками кованых сапог, слышались громкие команды. В этот момент в купе вбежала дама в каракуле. На голове у нее опять была красная косынка в белую горошину. — Что? Что случилось? — хрипло спросил красноармеец. — Не знаю, не знаю... Убили? — бессвязно проговорила женщина, со страхом глядя на мертвое тело в окне. — Рокита, Рокита напал! Это его места... — глухо прозвучал с пола голос ксендза. — Мать наша пресвятая... —громко молились бабы. В к о р и д о р е послышались шаги. Трое мужчин в польской форме, в конфедератках, с автоматами в руках, остановились в дверях купе. Юнец с холеными усиками деликатно отстранил даму в каракуле и, подталки