Сибирские огни, 1964, № 11

Л и т е р а т у р а их возникла на волн е об­ щ ественно го подъема, прямого полити­ ческого действия. Влившись в э то дейст­ вие (им было очищение от «последст­ вий»), о н а , естественно, приобрела черты тенденциозности, односторонности, всег­ д а свойственной такому действию . В мо- . м енты общественных возбуждений лите­ р а т у р а , примыкающая к такому возбуж­ дению , всегда оказывается во в л а с ти за­ х ва ти вш е го ее настроения. И н е р ц и я этого состояния д л и т с я дол­ го. Л иш ь позднее в «молодой п розе» и «м олодой поэзии» стали отслаивать­ ся и м ен а, преодолевающие э то настро­ ение. Они обнаружились уже тогд а, когда подъем кончился, когда волна с т а л а сти­ хать. А до этого все, что д е л ал о с ь моло­ дыми, бы ло полупублицистикой, полу- политикой: новые рупоры идей перекры ­ вали го л о с а старых. Тенденциозность била по тенденциоз­ ности, монологи по монологам. П олн о е невнимание к тому, ч то стоит за ч е р то й этих чувств, о тлич ало тогда стихи и прозу, критику и очерки . Все и ск али в литературе «современ­ ного» — то есть «духа во зм ущ ен ья» по отнош ению к старому. Объективность, беспристрастность, художество вышли из и н те р ес а. Вот почему литература тех л е т (и в том ч и с л е молодая литература) т а к мало дала сам о й литературе, искусству. Чело­ вечески е открытия были редки, человека о тстранили дискуссии. С дискуссий начали и м олоды е. Они мало ж и л и , но молодая сила, запертая в них, вырвалась наружу. С и л а э т а вы­ р азил а с е б я в речах, в поэтических отри­ цаниях того, что было. Она н е с л а с собой и истинную поэ­ зию. Р азвернул ся букет поэтов, омоло­ дилась рифм а, стих шагнул д а л е к о . П р о за вызревала медленней. О н а, как гварди я, выжидала за лесом, к о гд а ула­ ны с д е л аю т свое дело. И у л а н ы рубились. Как они бы ли ор­ тод ок сал ьны в своей антиортодоксалыю- сти! К а к махали шашками! Гул и подъ­ ем боя "пьянил их, «ура» вы р аж а л о все их ч у в с т в а . Физиономию того момента запечатле­ ла п о э зи я . С к о л ь к о потратила она на манифесты , на стихи-воззвания! Две тр ети стихов тех л е т — стихи-минуты. Это зарифмо­ ванные декларации, где живое чувство трати тся на дидактизм, на утверждение каких-то антиистин. Эти антиистины так же ж е ст ки , как и те, к о т о ры е опровергаются. Это опровер­ жения молодости, не оглядывающейся ни на что. Это опровержения эрудита, для ко торо го тезис не сошелся с тези­ сом. П оли тика в стихах м олодых — не то, что политика в стихах Маяковского. У них н е т той выстраданности, которой наполнена политическая поэзия М а я к о в ­ ского. Их в о зм ущ ен и я искреннее, чем и х у т ­ верждения, ибо если первое — п е р е ж и ­ то ими, в т о р о е они еще не успели п е р е ­ шить. З ащ и щ а я революцию, они не з н а ­ ют, что т а к о е революция. У М аяко в ск о ­ го «это бы ло с бойцами или стр ан ой , или в сердц е было моем». В се р дц е но­ вого поколения живой болью поселилось то, что с д е л а л с революцией С тали н . Оно не зн а л о иной эпохи; то, что бы ло до этого, оно могло представить л иш ь умственно. Опыт — в о т что в конечном с ч ет е р е ­ шает: быть литературе или не бы ть. И этот о пы т пришел, выдвинулся на свет и о т с т р ан и л «четвертое поколение». Когда ч и т а еш ь «На Иртыше» С. З а ­ лыгина, то чувствуешь, насколько это мощно, н а с к о л ь к о это срослось с и с т о р и ­ ей и с нами самими — хоть речь и д е т о «прошлом». И это уже не одно « п о к о л е ­ ние», не л е т у ч и й грипп эпохи, а к о р н е ­ вые ее п л а с ты , ее суть, из которой вы ­ растает и в с е остальное. Но, дУмая об этом, мы не м ож ем вы ­ черкивать то го , что было. Признавая временность «молодой л и ­ тературы», е е переходность и н еу т еш и ­ тельную неизбежность ее «итогов», мы все же видим в ней действительные ч е р ­ ты действительного. О нашем времени будут судить н е по ней. Но внимательный историк оц ен и т и ее недолгую жизнь. Ибо о т к а з а т ь с я от такого и сс л ед о в а­ ния — зн а ч и т отказаться от ф ак то в . А факты — э т о сама жизнь. Мы часто ещ е вздыхаем и говорим : вот было в р ем я , были Чехов, Т ол стой . Где они, сегодняшние классики? И о т в е ­ чаем: нет их. И когда н ам указывают на с о в р ем ен ­ ников, не соглашаемся: нет, не то. Но тогда м ы должны сказать и с а м о ­ му времени — это не время. Самой ж и з ­ ни — это н е жизнь. Самим себе — э то не мы. Сегодняшняя литература — это мы . Не «молодая литература», а вся, б о л ь ­ шая и м а л а я , отходящая, п иш ущ аяс я и зарождающ аяся. Вглядимся в нее и постараемся у зн а т ь себя. Это н аш а литература и наш е в р е ­ мя, и мы н и к у д а не уйдем от н ее, к а к от зеркала. Нельзя в зды х а т ь по другим вр ем ен ам , надо жить св о им временем. Ни мы , ни оно неповторимы . Нельзя д е рж а ть ся за вчерашний д ен ь и примеривать на него день се го д н яш ­ ний, н атяги вать старые пиджаки н а п р и ­ выкшие к н овом у покрою плечи. «Молодая литература» кончилась. А литература ж и в ет. Давайте посм отрим ее всю — и м ы увидим себя всех. Будем ст р о ги к зеркалу, но буд ем строги и к с е б е .