Сибирские огни, 1964, № 11

тературы», проводя ч е р т у между нею и собой, между нею и тем , что будет пос­ ле. Подготовленная временем, его по­ весть тут же сп р о си л а молодых: «А вы? Что теперь вы с к а ж е т е ? Куда вы пой­ дете?» Ясно было, что н е л ь з я идти дальше, не зная, что есть э т а книга и есть впе­ чатление, прои зведенное ею. Ни материал, ни с т и л ь , ни характеры Солженицына не с т а л и нормой. Нормой стала мера им вы сказанного. И хотя в общ естве, казалось, ничего не произошло и т о л с ты е журналы с пло­ хими романами и повестями продолжали выходить, л и те р ату р а перенеслась впе­ ред. Одни из молодых пошли за ней, дру­ гие остались « п о д в о ди ть итоги». Что же они у стан о ви ли ? * * * «Новое все надо начинать... надо все новое начинать», — пиш ет в своем «ито­ говом» очерке « Г р а д у с благородства» Глеб Горышин. Этот рефрен незавершенности, тоски по несделанному повторяется и в его прозе. Проза эта очень «личная», она близ­ к а к исповеди — и поэтому мы начина­ ем с нее. «Личность» ее пронзительно подтвер­ ждается в о ч е р к а х , где Горышин не скрывает своего им ен и и где настроение его рассказов п о в т о р я е тс я как его собст­ венное настроение. Он мало « со ч и н я е т» , он пишет толь­ ко о том. что с ним было или могло быть. Эти «было» и « м о гл о быть» примеря­ ются на опыт одн о го человека — моло­ дого мужчины л е т 2 5 — 30, который уж е начал жить, но ещ е не чувствует всей жизни и мучается э т и м , и хочет переме­ ниться. Он не политик, н е обличитель. Его об­ л асть-ч у вства. Д а ж е работа для него— это ощущение к ож н о е и. телесное, это радость здорового т е л а , крепкого сна, разгибающихся м у ск у ло в . Он молод и п ол он своей молодостью. Все его вопросы и в с е ответы заключе­ ны в самой этой молодости. И — в люб­ ви, которой он о т д а е т большую часть чувств. Любовь, и ж е л ан ь е любви стано­ вятся мерой его самостоятельности, его решительности, его способности осущест­ виться. Любят почти в к аж д о м рассказе Гары- шина. То это со сед и соседка, молодой журналист и с т у д е н т к а («В тридцать лет»). То снова молодой журналист и уже имеющая сы н а женщина («Дамба»). То работяга-леоник и машинистка Маша («Близко море»), то сам автор в очерке «Сто километров». Мы вчитываемся в эту любовь и ви­ дим, что начало, течен ье и характер ч у в с т в очень похожи. В сю ду это жела­ н ь е , неопределенное том л ен ь е, предисло­ в и е к чувству. Ж ел ан ь я и томленья эти обы чно никак не разреш аю тся. Чувства питаю тся сами собой, э т о приводит их к недомоганью. Дело не в физическом результате, де­ л о в смелости самих ч у в ст в . Молодой журналист изводит свою со­ с е д к у намеками на сим п атию к ней. Де­ в уш к а томится, том и тся и журналист. Какое-то выдуманное п у сто е чувство к дру гой девушке о стан авли вает его. Он возбуждает соседку с в о ей близостью, но бои тся не этой близости , а самого чув­ с т в а , возникающего в н ем . Он рассуждает, взв еш и вает, он сты­ д и т ся . Стыдится и его к о л л е г а по профессии в рассказе «Дамба». К о л л е га «пожалел» женщину. Но потом ем у стало стыдно. Стыдясь, он хочет п о втор ени я этого чув­ с т в а . И свой стыд, и э т о желанье он пе­ рекладывает на плечи самой женщины. О н ждет разрешения э т о й ситуации не о т себя, а от нее — и т а к уставшей от е го игры. Человек Горышина — это человек, бо­ ящ ий ся своей любви. О н боится в ней с е б я , своего права бы т ь тем, кем он хо­ ч е т . Он возмещает св ою несмелость бе­ ш ен ой нагрузкой м у ск у л о в , экстатиче­ ским и отношениями с природой, лириче­ с к о й самозащитой. Но защищать ему н еч его . Чувство не­ полноценно. Оно с т е с н я е т с я себя, робе­ е т , останавливается н а полпути. Не ус­ п е в осуществиться, оно сомневается в св о ем праве на осущ ествленье. В книгах Горышина вы не найдете са­ м о й любви. Лишь бесконечные прологи к ней, подступы, о тступ л ен ья. Герой Го­ рышина все ждет, что вот-вот она явит­ с я , придет, перевернет в с е в нем. Но ни­ ч е г о не делает для то го , чтобы она при­ ш л а . И страх самому двинуться в своем чувстве сковывает его. Поэтому и жизни откры той , безогляд­ н о й , полной в книгах Горышина нет. Че­ л о в е к здесь все го то ви тся, собирается, обещает жить — и не живет. Он ниче­ м у не может отдаться, забыться одним каким-то делом, одной страстью. Слово «страсть» звучит р яд ом с ним ирониче­ с к и . Он всюду пробует, всего касается, но нигде не вскрывает су ти предмета. В тридцать лет он ещ е ю нош а, робкий при­ готовишка в классе ж и зн и . Так и оставляем мы его с неосущест­ вленными «я» на п о р о ге будущих горы- шинских книг. О ставл яем , будучи неуве­ ренными, что он осущ ествится. Он, должно быть, искренне завидует своим однолеткам — лихим капитанам В . Конецкого, которы е, не в пример ем у , не колеблются, а беру т от жизни в с е , что она им дает. Эти капитаны п р ош л и уже через огонь и воды и м едны е трубы, и осуще­ ствленье чувств — д л я них не вопрос.