Сибирские огни, 1964, № 10

С упрямой сосредоточенностью Борис шагает по скользкой дороге. «Не связывайся, не связывайся ни с кем», — вспоминает он слова сестры. Ему кажется, что он д аж е слышит их. У него всегда так: когда д у ­ мает о чем или вспоминает что-то, то видит это ярче, чем было на самом деле, значительней. Если вспомнит о боли, то опять на мгновение по ­ чувствует ее. Если мысленно отвечает кому-то, то отвечает злее, я з ви ­ тельнее, умнее и видит, как всплескивается страх в чьих-то глазах от его слов. Потом трудно успокаивается. «И почему, — думает Борис, — ей кажется, что он с кем-то о б я з а ­ тельно свяжется?» Он вспоминает, как она плакала однажды, придя с работы, и все говорила: — Напишу папе. На з а в од стыдно заходить. И почему ты такой становишься, Борька?! — А сама все всхлипывала. — Вон какой вы ­ махал и... не слушается. А он виноват? Если нельзя стерпеть. Он всего один раз дал по шее этому Митичкину. А на заводе кадило раздули. Бандит!.. А что было-то? Он так и сестре тогда сказал: — Ничего там серьезного не было. Ну, что ревешь?.. А было вот что. Борис работает токарем на заводе по четвертому разряду. Как-то он был направлен разгружать прибывшую для з а в о д а проволоку. После разгрузки до конца смены оставалось еще полчаса. Нужно было идти на завод . Но у хлебного л а р ь к а Борис увидел, что привезли хлеб. Оч е ­ редь еще не успела собраться, и Борис решил взять хлеб. (Карточку он всегда носил с собой.) Когда отошел от окошка, его смена уже закончилась, и идти на з а ­ вод не было смысла. Борис отправился домой. Вот за это он и должен был отработать полную смену в воскресенье. А Митичкин отпрашивался у начальника цеха на три дня в поход со своим классом. Он только что закончил десятилетку. В механическом цехе, кроме них, никого не было. Токарные станки молчали. Митичкин сидел на табуретке у избитого деревянного верстака. Борис в матерчатых рукавицах, обшитых брезентом, на чугунном бруске выправлял гнутые прутья. Прутья казались мягкими, не д р е б е з ­ жали, а мялись под ударами болванки. Ровные, упруго покачивающие­ ся, Борис кидал их на стол. Когда отпотевала рука , он снимал ру к а ви ­ цу и разгоряченной ладонью с удовольствием брался за прохладную болванку. З а два часа Борис накидал на стол сотни две прутьев, а Митичкин сидел и стучал только по четвертому. Выпрямил его, бросил в общую кучу и, посмотрев на Бориса, з а ­ улыбался. У него были неровные желтые зубы. Чтобы не показывать их, М и ­ тичкин, улыбаясь, стягивал губы в сморщенную щепотку, как узелок на колбасе. — А почему ты ничего не делаешь? — спросил Борис. — И ты ничего не делай , — сказал Митичкин. — Я же тебя не заставляю. «Вообще-то да», — дум ал Борис. Но почему-то у него росло р а з ­ дражение против Митичкина. Он тоже попытался ничего не делать. В цехе наступала тишина. Время останавливалось, и просто так сидеть, ничего не делая, у Бориса не хватало терпения. Он снова принимался за работу. — Все равно за это ничего не запишут, — издевательски хмыкал