Сибирские огни, 1964, № 10

Мальчишку з в а ли Митька. Он еще не ходил. Он только умел стоять в качалке, уцепившись за перекладину. При этом руки у него крепко прилипали к дереву, до беспомощной синевы. Жизнь Лиды распределена по минутам, а жизнь Митьки рассыпана по стеклянным пол-литровым банкам. Л и д а вставала в половине седьмо­ го. Тормошила Митьку. Он сначала переваливался по простыне, вялый, как вареный. Потом сонно хныкал и не соображал, зачем его одевают. Лида вытаскивала его руки из рукавов рубашки, надевала пальто, на­ пяливала шапку и уносила Митьку в ясли. С работы заходила за ним, и к шести часам они возвращались домой. Она раздевалась. Тоненькая, прямая, в туфлях, приседала у кухон­ ного стола, распахивала дверцы и доставала крупу в стеклянных банках. В большой кружк е варила Митьке кашу . Борис видел, к а к бережно она отмеряет ложкой манку. Манку Митька любил, кажется, больше все­ го, потому что этой крупы оставалась третья часть банки, а пшенной — больше половины. Митька был сознательный. Он не ел хлеб. Свой паек он оставлял матери. Потом Лида принималась наводить порядок в комнате. А Митька громыхал качалкой. Качалка у Митьки деревянная, с ножками на выгнутых коромысли- цах. Старая, некрашеная. Лида с девчоночьим воодушевлением мыла пол, а потом вдру г брала, черный футляр со скрипкой и начинала его протирать. Протирала мед­ ленно, будто и не протирала, а так, думала. Глаза при этом у нее стано­ вились еще больше. В это время, кажется, она даже забывала, что у нее есть Митька. » Протерев, она ставила скрипку в угол, к книгам, и принималась до­ мывать пол. Бориса поражало нелепое соседство сибирской некрашеной качалки и темного футляра скрипки в руке этой женщины. Вечерами Лида укладывала Митьку спать. Гасила свет и сидела в сумерках. Подолгу сидела. Борису в такие минуты почему-то хотелось узнать — ее это скрипка, или чья? Больше всего он видел ее с протянутой рукой к качалке, неподвиж­ ной, с чуть запрокинутой головой у окна. Лида никуда не ходила — Митьку не с кем оставить. Д аж е очередь за хлебом она простаивала с Митькой на руках. Борис еще не зн ал , как ему относиться к ней. То в ней светилась озорная, неустоявшаяся девчоночья смешливость, то горькая сдержан ­ ность. Особенно чувствовал это Борис, когда возвращался ночью с работы. Он стоял несколько минут у двери, не решаясь постучать. Ему не хо­ телось грубо вторгаться в ее мир, и он не пользовался своим ключом. Стучал не очень громко. Слышал за дверью, как она проходила бо­ сиком по полу. Вспыхивал в отверстии з ам к а свет, и Борис чувствовал, как совсем рядом, у лица, отодвигалась задвижка . — Боря? Можно, одну минуту? — просила она. — Я сейчас. Борис входил. Он старался не смотреть, как она ложилась. Но он всегда помнил непроизвольный, какой-то беспомощно женский жест, которым она натягивала на грудь одеяло. Борис гасил свет. Долго не мог уснуть и чувствовал ее насторожен­ ность. Он помнил, как она сказала ему в первый день: — О тебе т а к гово­ рят... Это же неправда?