Сибирские огни, 1964, № 10

— Нет. Мы только с мамой... Но у нас там осталось все. А разве т а к можно жить? — Она обвела комнату рукой. Бориса обидело, как Вера Борисовна сказала о его комнате. И он не стал уточнять, что у них там осталось. Он только подумал: «Не так уж вы плохо и живете. Лучше меня. Маслом даже кашу заправляете». Иногда к ним заходила Пятницкая, женщина с нижнего этажа, и приносила топленое масло в пол-литровых бутылочках. Разговаривала она громко, чувствовала себя хозяйкой в квартире и, не обращая внима­ ния на Бориса, требовала: — Ну, показывайте. — Вер а Борисовна медлила. — Да не стыдись ты! — кивала на Бориса и з аключ ала : — Да он на наши бабьи дела и смотреть не будет. Вера Борисовна доставала из чемодана и развертывала перед П я т ­ ницкой шелковые женские рубашки . Та крутила их, примеряла по себе. «В чемоданах такая одежда , а ходит постоянно в своем грязном платье, — удивлялся Борис. — И дома и на работе в нем». Д а вно ли Борис и женщины живут вместе, а в комнате стало грязно Борис тож е не снимает сапог. Окна ночами не открываются, и исчез тот чистый воздух, который любил Борис в своей комнате. Однажды Борис демонстративно сам вымыл пол и ходил босиком по прохладным крашеным доскам. Ему снова захотелось застелить стол свежей газетой, раскрыть н а ­ стежь окно, смотреть на тополя, а за ними на цепочку огней у вокзала, и в прохладу раскрытого окна или этим огням читать стихи. ...Если дорог тебе твой дом... Но недолго пол оставался чистым. К вечеру заводской грузчик привез с подсобного хозяйства два меш ­ ка картошки, занес их в комнату, высыпал на пол между печкой и кро ­ ватью Веры Борисовны. Картошка раскатилась. Старуха собирала ее по одной в ворох, тихо шаркая по полу стегаными шлепанцами без задников. Д л я старухи теперь нашлось занятие. Утром она встает с постели и щиплет доски от упаковочных ящиков. Растапливает печку. Садится на табуретку у раскрытой дверцы, из в о ­ роха кидает в огонь картошку и смотрит, как она обугливается. Волосы после сна старуха не расчесывает. Они лежат блеклым- пучком, седые, как плесневелая паутина. Щепкой переворачивает она на углях картофелину, а потом вместе с золой выкатывает ее. Обуглившаяся картофелина ударяется о железо, отряхивая сизоватую гарь. Б а б к а поднимает ее. Подкидывая на ладони и скрежеща, скоблит ножом ее жесткий бок. Появляется желтый опаленный панцирь. Потом бабка, обжигаясь, разламывает ее и снимает с крахмального бока подго­ релую раковину. Б а б к а втягивает в себя горячий парок и рассыпающуюся мякоть, хрустит толстой кожурой, к ак вафельной корзиночкой. Из разломанной картофелины, из раскрытой печки растекается по комнате поджаренная горячая духота. Духо т а эта стоит всю ночь. Если старухе случалось уйти куда, возвратившись, она насторожен­ но присматривалась, брал Б ори с картофель из вороха или не брал. А Бориса раздражало, что старуха не стесняется подозревать его в этом, что Вера Борисовна не стесняется его, когда ложится спать. Сни ­ мает свое бордовое вечное платье и, равнодушная и тощая, еще ходит по комнате.