Сибирские огни, 1964, № 9

очень уверен, что имею к этому отношение... И все? Скажите, лейти, и все? Скажите, у других тоже так? Или только у меня? Мне послышались торопливые шаги на лестнице. От Комочина? Я встал, вышел в переднюю. Денеш проводил меня глазами. — Ждете? — спросил он. — Ее? — Нет. — Я прислушался у двери, вернулся обратно. — Никого, мне просто показалось. — И вот это тоже. Любовь, любовь... — Он мрачно усмехнулся. — «Люблю тебя!», «Твоя на всю жизнь!» Венчание, кольцо на пальце. А потом на шее. И десятки лет с тобой рядом чужой человек... А ей пой­ дет траур. Она любит черное. Черное скрадывает полноту. Прозит! Н а сей раз он пил медленно, почти не р а зж им а я губ. — Вы сегодня все видите в мрачном свете.— Мне надо было что-то сказать, не мог же я все время молчать. — А вы нет? — быстро спросил он.— К ак вам удается? Подели ­ тесь, пожалуйста, секретом... Хотя что я! Это не секрет. Это просто мо­ лодость. Да, молодость... Прожита жизнь, прожита. Он сцепил худые руки и поднес их ко рту, покусывая кожу на пальцах. — А вы знаете, лейти, у нас в Венгрии будет коммунизм,— ск а з ал он неожиданно.— Д а , да, не трясите головой!.. Собственно, мне все р а в ­ но —- какая разница при какой власти гнить в земле? И все-таки инте­ ресно: что это такое? Как вы думаете? Что это такое? — Не знаю. Зачем он тащит меня в этот разговор? Он не так пьян, как кажется. — Бросьте! Вы просто меня боитесь. Сейчас все всего боятся... И коммунизма тоже. Впрочем, здесь не столько боязнь, сколько самолю ­ бие. Д а , да, не удивляйтесь, именно самолюбие, нежелание признать, что тебя всю жизнь обманывали. Кому приятно признаться в этом? Д а ­ же самому себе... Вот, предположим, вас обманывает жена. Думаете, вы ее выгоните из дому? Ничего подобного! Если вы считаете себя умным человеком, то будете делать вид, что ничего не случилось. Она будет вам каждое утро подносить кофе и целовать в лоб, как покойника, н а ­ крашенными губами. И вы будете пить кофе, целовать ей руку и у к р а д ­ кой стирать со лба остатки краски. А если вы к тому же еще обладаете достаточным красноречием — скажем, если вы адвокат, — вы д аж е сможете уговорить себя, что ничего не было, никакой измены... С амо ­ любие! Если признать, что они правы, значит, вся моя прежняя жизнь летит к чертям. А если у меня осталась только прежняя жизнь? Если у меня нет ничего впереди?.. Еще стаканчик? — Нет, спасибо. — Ну и я не буду. Он говорил каким-то полушутливым, полусерьезным тоном. Весь разговор, в случае необходимости, легко можно было свести к шутке. И вместе с тем, я чувствовал, что он выкладывает мне сейчас самое сокро­ венное, о чем он не говорил еще ни с кем. Почему? Потому что выпил? Или... Я спросил тоже полушутя: — Не кажется ли вам, что вчерашние газеты полностью подтверж ­ дают вашу теорию? — Сообщение о казни трех коммунистов? — сразу догадался он. — Да . Так что — их тоже из самолюбия? — Если хотите... Вообще у нас, венгров, странные нравы. Вспомни­ те, как мы принимали католичество. Святого Геллерта, посланца самоп> папы, сунули в бочку с гвоздями и спустили с горы в Дунай! Неплохо? После этого можно было думать, что с католичеством все кончено. Пр а -