Сибирские огни, 1964, № 9

Глава X I I Мы чудом попали на поезд. Толпа, состоявшая, главным образом, из женщин, напирая молча и сосредоточенно, прорвала густую цепь зелено- рубашечников и хлынула на темный неосвещенный перрон. Меня покрути­ ло в потоке, а затем, словно щепку в горловину водоворота, внесло в две­ ри вагона. Шандора я потерял из виду — его подхватил другой поток. В вагоне делалось что-то невообразимое. О том, чтобы присесть хоть на миг, нечего было и думать. Я едва дышал, зажатый с одной стороны апоплексического вида стариком в зеленой тирольской шляпе, съехавшей на затылок, а с другой стороны молодой женщиной с двумя орущими па­ кетами на руках. Ей было очень трудно, еще труднее, чем мне, на лбу вы­ ступили светлые бисеринки пота. Пришлось взять у нее один из пакетов. Она ничего не сказала,"лишь благодарно посмотрела на меня измученны­ ми, обведенными чернильными полукружьями глазами. Так я и ехал почти всю ночь: стоя, с младенцем на руках. Кругом вздыхали, плакали, какая-то женщина твердила без остановки, как авто­ мат: «Иене! Где ты, Иене!» Старик тяжело дышал мне прямо в лицо и при каждом толчке поезда мешком наваливался на меня. Его тирольская шляпа давно уже скатилась под ноги, и в тусклом пульсирующем свете электрической лампочки я видел, как постепенно темнели, наливаясь кровью, мясистые складки на его затылке. Неподалеку от нас зазвенели осколки — высадили оконное стекло. Черная маскировочная штора, по-видимому, плохо закрепленная, рвану­ лась в ночь вслед за осколками. Кто-то тотчас же выключил свет, ды ­ шать стало чуточку легче. Плач и всхлипывания прекратились, люди ста­ ли переговариваться только шепотом, словно там, за разбитым окном, их громкую речь могли услышать русские летчики. Мы ехали в полной тем­ ноте, спрессованные, ка к т абак в пачке. Долго никто не выходил. Лишь на полпути от Будапешта в вагоне началось движение. Люди прорывались к выходу буквально по головам. Возобновились крики, посыпалась брань. Ругались по-особому, как при­ нято в Будапеште, очень вежливо, обязательно добавляя извинения к каждому бранному слову: — Вы идиот, прошу прощения! — А вы, извините меня, безмозглая ослица! В другое время я бы посмеялся всласть... Вырвалась из вагона и моя соседка. Я подал ей в разбитое окно оба пакета — младенцы молчали, убаюканные мерным стуком колес. Она что-то крикнула про бога, который меня непременно вознаградит. Я сто­ ял, прислонившись к стене и опустив онемевшие руки. Когда поезд прибыл в город, уже рассвело. В чарде было пусто. Ко- мочин сидел в одиночестве возле плиты, накинув на плечи шинель — из-за шкафа, прикрывавшего заложенное кирпичами отверстие в стене, тянуло леденящим холодом. Я коротко рассказал о разговоре у тети Эржи. Капитан встал и, придерживая шинель и глухо покашливая, з аш а ­ гал по комнате. — А где он сам? Вы его встретили в Будапеште? — Не могли мы его встретить. Он же арестован. Капитан застыл посреди комнаты. — Еще позавчера. В граверной мастерской. Уголовной полицией. Он бандит, рецидивист... И тут я вспомнил: Вац! — Вы встречались с ним раньше! Да, да, встречались! Я думал, он будет отрицать. Но услышал негромкое: