Сибирские огни, 1964, № 9

Я вошел в собор и остановился у двери. Огромный зал растворился в таинственном зыбком полумраке. С л а ­ бый свет, ровный и мягкий, струился откуда-то сверху. Скорбно мерца­ ли колеблемые едва ощутимыми движениями воздуха огоньки сотен свечей у главного ал т а р я и с боков, возле изображений святых. З ап а х л ад ан а наплывал волнами, то усиливаясь, то ослабевая. Молящихся было много, почти сплошь женщины в черных траурных вуалях. В неясном бормотании тонули и отдельные слова молитв и не­ громкие всхлипывания. — Уже здесь? — услышал я над самым ухом и обернулся. Шандор стоял рядом и, держа в одной 'руке фуражку, другой исто­ во крестился. — А ты долго что-то,— упрекнул я его. — Проверяли. Молодая женщина, откинув вдовью вуаль, посмотрела на нас с уко­ ризной. Мы замолчали. Шандор постоял еще немного, потом снова пе­ рекрестился, отвесил поклон и вышел из собора. Я за ним. Я глубоко вдохнул сырой, чуть пахнувший дымом воздух. После щемящей душу сладости ладана он ка зался свежим, чистым. Шандор повел меня переулками, кривыми и запутанными. — А говорят, Будапешт красивый город,— не выдержал я. Он посмотрел на меня снисходительно, ка к взрослый на неразумно­ го ребенка: — Разве ты видел Будапешт? Разве можно судить о красоте жен ­ щины по складкам на ее платье? И разве у красавицы не бывает дней, когда горе искажает ее черты? — Ты говоришь, как поэт. — Все венгры поэты, когда говорят о Будапеште... Ты приезжай к нам после войны, когда исчезнет горе и смерть, когда в город придет ве­ селье, радость. Вот тогда ты узнаешь, что такое Будапешт!.. Приедешь? Я рассмеялся: — Для этого надо сначала унести отсюда ноги. Мы вошли в переулок. Я прочитал его название на табличке. — Здесь? — Вон тот дом, з а оградой,— ответил Шандор. — Пожалуй, сн ач а ­ ла лучше мне одному. Мы как раз проходили мимо парикмахерской. Я нерешительно про­ вел рукой по подбородку. Что там брить? Но не болтаться же на улице. — Зайдешь з_а мной сюда. Звякнул колокольчик над дверью. В пустом помещении тотчас же возникли двое в халатах . Один, с великолепной шевелюрой, взбитой над головой, помог мне снять шинель. Беспрестанно кланяясь и извиваясь всем своим тонким гибким телом, как червяк, посаженный на крючок, он усадил меня в кресло. Легким, едва уловимым движением провел л а ­ донью по волосам: — А ля фюрер? Или под фокстрот? — Бриться. — О! — в глазах у него на миг мелькнуло веселое удивление.— Как господину'лейтенанту будет угодно. Он быстро взбил мыльную пену и рукой стал размазывать по мо­ им щекам. Я вздрогнул. Рука была холодной, как лягушка. — Почему вода не горячая? — О! — глаза у него округлились, и я понял, что опять влип.—1 Гос­ подин лейтенант употребляет при бритье горячую воду? Отступать уже было поздно. — Д а ,— бросил я небрежно,— привычка.