Сибирские огни, 1964, № 9

— На то они и собаки, чтобы кормить самих себя. Амурча, услышав крик отца, вскочил с места и пнул старого пса. Тот, взвизгнув, отполз в сторону. Микпанча рассердился: — З а что ты ударил мою собаку? Утащила мясо другая , а ты бьешь Поводливого! Амурча ответил не сразу. После того, как он по приказанию отца выпорол связанного Микпанчу, ему все еще было неловко. Старший брат не мог ни смотреть прямо в глаза младшему, ни разговаривать с ним. Наконец, уставясь в землю, он глухо ответил: — Все собаки готовы тащить мясо. Микпанча сердито взглянул на Амурчу, но, не ж е л а я разговаривать с ним, молча ушел к озеру, захватив с собой кеннгипкаун. От воды тянуло влажным теплом. По широкой глади озера бесшум­ но сновали неугомонные птицы. И здесь тишина. Лишь на дальнем бе­ регу, где в озеро впадала Кимчу, осторожно тявкнула лисица да беспо­ койно закурлыкали лебеди, отзывая птенцов от берега. Микпанча сел на бугорок, и ему почему-то вспомнилось детство, когда он боялся воды даже сидя дома. Ему казалось, что озеро может выйти из берегов и поглотить его вместе с чумом. Потом вспомнилось, как в сильный ветер гнал он берестянку по грозным валам , черпая бор ­ тами пенистую воду, гордый своей победой над былыми страхами. Оторвав глаза от воды, парень перевел их на высокие легкие об л а ­ ка. Микпанча всегда любил небо. Не только спокойное и голубое в теплые летние дни и в такие вот звездные ночи, но и темное, бурное, прорезан­ ное яркими молниями. В их слепящем блеске и непроглядной тьме он полнее чувствовал величие ночной тайги, населенной духами и тенями умерших шаманов. Сегодня же, упоенный тишиной, он просто следил з а тем, как уста­ лый месяц искал своего двойника в водах Чеко. И думал о Шиктолок. Дум ал и негромко пел только что сложенную песню: Глаза моей Шиктолок Чернее потухших углей, Как только завижу я их, То слепну от их черноты. * * * Прошло несколько дней. Шиктолок, накинув на плечи замшевое ■пальто, опять сидела у огня и сучила жильные нитки. Она собиралась показать Чирокчане мастерство рукодельниц своих кочевий. А Чирокча- на терла друг о друга две аспидные плитки, готовя пыль для составле­ ния черной краски. Красные и темно-коричневые порошки были уже го­ товы и завернуты в берестяные пакетики. — Шиктолок, а Токтэме покажут ваши узоры? — спросила Чирок- чана. — Конечно. Покажет старая Нинакин. Она хоть и зла, но только тогда, когда назовешь ее этим именем1. Видишь ли, в детстве ее н а з в а ­ ли Атэк, а когда она стала большой и дерзкой, как барсук, ей дали клич­ ку Нинакин. Эта старуха — большая мастерица, и тем, кто с нею добр, она охотно показывает узоры. Токтэме она покажет все. — А печенью у вас красят одежду? — И печенью, и ольхой, и лиственничной корой. Так же, как и у вас. 1 Н и н а к и н — собака.