Сибирские огни, 1964, № 9

этом , по-моему, состоит наибольший мо­ р альны й урон, который могут нанести н ам буренковы! Представьте себе моло­ дого человека, выезжающего с открытым сердцем , по велению совести на целину и ли в далекий сибирский леспромхоз и оказывающегося раньше или позже не­ вольным участником махинаций техно­ р у к а в рассказе С. Антонова «Порожний р ей с» , — махинаций, прикрываемых вы­ сокими словами о патриоти зм е, о между­ народном положении и т. д. Послушает молодой человек такое р а з, другой, тре­ тий, попробует добиться справедливости, увидит, что это не так л егко, а иногда и ничего, кроме неприятностей, на первых порах, не сулит, — и с к аж е т себе: «а что, мне больше всех надо?». А потом мы, критики , будем рассуждать о том, откуда у какой-то части нашей молодежи появ­ л яю тся настроения скепси са, равноду­ ш ия, цинизма? Да вот отсю да же, от та­ ких вот буренковых! Представьте себе, например, ситуа­ цию , описанную в «Л и с тк е партийно-го­ сударственного контроля» («Правда» за 10 м ая 1963 г.), в корреспонденции «В Новосибирске покровительствуют брако­ дел ам » : происходивший прошлой осенью м ассовый рейд общественных контроле- ■ро в вскрыл «факты из р я д а вон выходя­ щ и е» , вроде того, что «и з 39 300 изде­ лий культурно-бытового назначения, из­ готовленных на предприятиях совнархо­ за , 3 8 820 было забраковано и отправле­ но на переделку», что о к азало сь «негод­ ными к продаже свыше 80% мебели», и т. п. Однако... «материалы рейда упря­ та л и в дальний ящик», заводу , выпуска­ ющ ем у халтуру, « вручили ... почетную грам оту», а участникам рейда с этого за­ вод а... «учинили разнос». Ну, разве это не буренковщина? И не скрывается ли з а тем молчанием, с ко торым облаянный Буренковым Анатолий Иванович идет к своем у челноку, и того чувства попран­ ной, но не сдавшейся справедливости, с которым новосибирские контролеры-об­ щественники выслушивали несправедли­ вый разнос от обнаглевш его по без­ наказанности самодура — начальника цеха. Что движет такими вот буренковыми? Почему, в частности, в расск азе Нагиби­ на начальник охотхозяйства «великодуш­ но» отпускает браконьера, с таким — хо­ ч е тс я сказать — героическим трудом за­ держанного Анатолием Ивановичем? Об­ стоятельство это (на мой взгляд , недоста­ точно проясненное в р асск азе) хорошо подмечено и развито А. Комиссаровым. Б у д ь Буренков обыкновенным, вульгар­ ным^ взяточником — все обстояло бы к р ай н е просто, оставалась бы задача уго- л о вн ая^ но не психологическая. Но наги-, бинский Буренков слож н ее. У него нет к оры сти отпускать Сашку-браконьера, но н ет и корысти его зад ерж и вать. А глав­ ное — то, что роднит его с Сашкой и объединяет их обоих про тив Анатолия И вановича,— это то, что они, в сущно­ сти, оба браконьеры на ниве нашей жиз­ ни, только один — браконьер «дикий», откровенный, а другой — скрытый, об­ л еч енны й постом, зарплатой и т. п .,— но — такой же паразит на ш ее нашего об­ щ ес тв а , так же не приносящий ему ника­ кой, в сущности, пользы, но цепко «при­ сосавш ийся» к своей доле в результатах т р у д а народного. И понимая где-то внут­ ри всю ненужность, общ ественную и нравственную незаконность такого своего сущ ествования, он пуще всего боится, чтобы кто-нибудь его не разобл ачил , что­ бы люди не увидели: король-то — голый, «будто полководец», а не полководец в сам ом деле... Вот почему он и ему подоб­ ны е с такой обостренной неприязнью и подозрительностью относятся к Анатоли­ ям Ивановича'м! Во-первых, уже сам ф а к т существования Анатолиев Иванови­ чей — вызов всему их обр азу жизни: ес­ ли и взаправду можно и н уж но жить так, к а к Анатолий Иванович,— тогда чего- ж е стоит ихняя, буренковская жизнь?! Во-вторых, — ежели уж он, этот Анато­ лий Иванович, такой «оглаш енный», что и в зап р ав ду ничего не боится, о себе не дум ает, лезет на рожон и з-за правды, — та к ведь это ладно, что он сегодня б р а к о н ье р а поймал; а завтр а, чего добро­ го, он и до меня, Буренкова, доберется— его не запугаешь, он из этих — как его — идейных!.. Эти предполагаемые рассу­ ж д ен и я Буренкова (говорю: предполагае­ мы е, — ибо, повторяю, многое в расска­ зе о стало сь «за сценой») о ч ен ь серьезны и очен ь опасны. Е сл и мы решительно бор ем ся против п ер еж и тко в буржуазных влияний : скеп­ сиса, равнодушия, цинизма,— то следует со всей определенностью ск а зать : в жи­ вуч ести этих влияний не в последнюю оч ер ед ь виноваты и буренковы! Именно они, равнодушно плюющие вам в лицо в о твет на подвиг, создают и благоприят­ ную питательную среду д л я таких на­ строений. Борьба с пережитками буржу­ азной идеологии и морали — это и борь­ ба с «буренковщиной», в чем бы она ни п р о яв л ял а сь , в каком бы облич ье ни вы­ с туп ал а, какими бы правильными слова­ ми ни прикрывалась! Вот почему, мне кажется, Ю. Нагибин за к ан чи в а ет рассказ именно на этом от­ р е зк е судьбы своих героев. В сущности,, д аж е не заканчивает — обры вает! Удив­ ленно-уважительный смех Сашки-бра- к он ьера: «Силен гусь!»; м олчание, с ко­ торым , «никак не отозвавшись, Анато­ лий Иванович пошел к своем у челно­ к у ...» ; самб многоточие, которым закан­ чи в ается рассказ,— все свидетельствует о том , что борьба, завязавш аяся между его персонажами, не кончена. Она будет продолж аться «по ту сторону занаве­ са» , в жизни, и исход ее — в конечном Счете —• будет зависеть и от нашей, чи­ тательской , позиции. Концовка рассказа о тв еч ает конкретной авторской задаче: за ста ви ть нас, читателей, за дум ать ся над вредоносностью таких вот буренковых и