Сибирские огни, 1964, № 9

данной мною развязки я думал и волно­ вался, но и после, приглядываясь к неко­ торым сторонам кипучей жизни наш ей, я вновь и вновь мысленно обр ащ ал ся к рассказу. Нагибину удалось по-своему дать незабываемый образ Анатолия Ива­ новича, инвалид а Отечественной войны, а рядом с ним показать тип «человека- стены»,— начальника охотхозяйства Бу­ ренкова. Д ави т душу, хватает за сердце вопрос: бы ло ли когда и что-нибудь че­ ловеческое в нем? Всей внутренней си­ лой, данной рассказу нашим временем , «просвечивается» насквозь Буренков. Имени его есть угроза превратиться в нарицательное. Такова обобщающая, ти­ пизирующая острота взгляда художника. Труднее дело — выше честь. Х удож е­ ственно и психологически оправдал ав­ тор необычное: как инвалид — А натолий Иванович — на костылях восемнадцать километров гонится за браконьером по вязкой почве, с рассеченной в к р о в ь при падении губой («Люди на двух ногах не падают так тяжело и плохо»); на ладонях вспухли белы е пузыри мозолей. И про генералов, вверенных его попечению, во­ все забы л ... Не хочу перечислять все неожиданные повороты сюж ета, внезапные ослож нения в преследовании. В конце концов Анато­ лий И ванович привел браконьера к Бу­ ренкову, а тот... отпустил! «— А т ы ,— Буренков перевел взгляд на Анатолия Ивановича,— чтоб больше тут портками не тряс». Почему так легко отпущен Б у р ен к о ­ вым бракон ьер? ,Прямого ответа на этот вопрос а в то р не дает. Но попробуем вглядеться в сопоставление обр азо в, и тогда о к аж ется, что есть у них и что-то общее, у Саши-браконьера и Бур енкова. Тот и дру гой готовы греться у общ ест­ венного костра, не делая в него никакого своего в кл ад а. Вот что их объединяет, и вот почему им обоим инстинктивно не­ приятен Анатолий Иванович с его обост­ ренной бескорыстностью й совестливо­ стью. «Если б генералы не уехали, к а к кра­ сиво обернул ась бы вся история!» — зна­ ем мы из внутренней речи Буренкова. Столкнулись два понимания красоты . Подлинная поэзия дела, которая может быть с в я за н а с красотой и опасностью риска, и «красота» показная: п еред гене­ ралами — «будто полководец» отлично бы р азы гр ал «задержание браконьера». А так, без зрителей, ему нет корысти: честный Анатолий Иванович д л я него хуже Сашки-браконьера. Анатолий Иванович, конечно, пробьет этого стену-человека. Человек-винтик вертится, к а к ему выгодно, лишь до по­ ры. Только ведь это не частный сл уч ай , у автора злободневное и глубокое вто рж е­ ние в ж и знь. До сего дня встречаемся мы в жизни с человеками-винтиками. «Буренковы», люди, работающ ие напоказ, не ж е л аю ­ щие честно трудиться, «обозначающие» служение н а р о д у ,— они есть. И п и са­ тель Нагибин своим рассказом п р и зы в а ет нас: вы я в л яй те и гоните их прочь, бу ренковых! Беликовы д л я своего времени были менее опасны, чем буренковы для н аш е го... А. Комиссаров, учитель. (Тульск ая область, г. Богородицк, Б егичевская 8-летняя ш кол а)» . Очень хорош ее, по-моему, письмо! Я думаю, что т а к а я точность понимания и, если хотите, широкого социального зву чания образа Буренкова возникла у тов. Комиссарова в связи с тем, что мы сл ь писателя встр ети л ась с общественным опытом чи тател я. Не знаю, охотник ли тов. Комиссаров, — гораздо важнее те общественные ассоциации, которые в о з­ никли у него в связи с рассказом. И это верная прим ета, что рассказ Н агибина по своему звуч анию оказался шире того материала, н а котором он непосредствен­ но написан. Созданные писателем о б р а ­ зы вызовут у читателя соответствующие параллели и з различных областей ж и зн и и самое важ н о е — вызовут те чу в ства, тот гнев, ту готовность бороться с этим и «человеко-стенами», ради которой, к а к мне кажется, и написан рассказ. А. Комиссаров верно раскрыл зн а ч е ­ ние положительного образа в р асск азе. Однако смысл рассказа не сводится к выводу о неизбежности конечной победы Анатолия И вановича над Буренковым . Такой вывод можно было бы, н аверное, сделать и априорно: должно же в н аш ей жизни добро, в конечном счете, торж ест вовать над зл ом ? Пусть же оно т о рж е с т­ вует и в этом рассказе. Нет, Ю. Н агибин не писал своего р а с ­ сказа для иллю страции тезиса, и звестно ­ го заранее. Е го рассказ не случайно к он ­ чается не победой, а временным п о р аж е ­ нием героя, торж еством самодовольной, сытой наглости и откровенного ж у л ь н и ­ чества над невознагражденным и о см ея н ­ ным героизмом. И кончается рассказ та к вовсе не потому, что сам Ю. Н агибин сомневался в победе светлых сил ж и зн и над темными, а потому, что писатель х о ­ чет мобилизовать на эту борьбу нас, ч и ­ тателей! А ведь без нашей помощи А н а ­ толию Ивановичу не победить. П обеда над такими, к а к Буренков, требует б о р ь ­ бы — и борьба эта в жизни оказывается порой куда бол ее напряженной и д р а м а ­ тичной, чем в литературе. Разве не п а ­ мятны нам истории инспектора рыбоохра­ ны, боровшегося против хищнического истребления рыбы и оставшегося в р е ­ зультате без работы , или продавца, в ы ­ житого за то, что посмел сказать п р ав д у о происходящем жульничестве, в то в р е ­ мя как травившие его люди отделались легким испугом. Невидные, повседнев­ ные бои эти тем драматичнее, что л и н и я фронта проходит зигзагообразно, ч уж и е маскируются под своих, жулик прикиды ­ вается патриотбм, неправда выступает порой от имени правды. И именно в