Сибирские огни, 1964, № 9

р еж им а. Впоследствии известный юрист А . Ф. Кони написал о Г а азе книгу, вы державшую много и зд аний (ею зачиты в ал ся и юноша А. Толстой). К 1909 го д у самоотверженному одиночке был уста новлен памятник в М оскве. Но чего добился Г а а з ? ' Издания не скольких указов, по одному из которых при тюрьмах были учр еж д ены мастер ски е, проклятые заключенными, а по дру гому — для отправляемых этапом ссыль ных введены, вместо тяж елы х колодок, особые легкие кандалы , прозванные' в н арод е «гаазовскими»... Со своей «зародышевой ячейкой соц- обеса» на задворках огромной тюрьмы, какой была вся Россия, Тейтель удиви тельно напоминал Г а аза . Лично эти лю ди стояли неизмеримо выш е куцых по буждений так называемой благотвори тельности. Филантропия, по меткому слову Горького, — «м а с к а стыда» бога тых. А Тейтелю нечего было стыдиться: всю жизнь он сам ничего не имел. Но де ятельность его, как и многих реформис тов такого типа, пы тавш ихся устранять социальные несчастья, не поднимаясь дс борьбы с порождающими их причинами, объективно была филантропической. Тейтель начал дей ствовать уже в тот период развитых классовы х антагониз мов, когда активный гумани зм с неиз бежностью «заводил» в политику, тре буя четких политических позиций. Но самозабвенный «доктор дл я всех» хотел и зб еж ать «узости» взгл яд о в. В острей ш ей идейной борьбе по размежеванию передового лагеря, одной из арен кото рой был его «клуб», Т ей тел ь старался стать «над распрями». Н а короткий мо м ент это удалось и д аж е сделало возмож ным само существование «клуба». Но что же случилось д ал ьш е? Каким ни далеким представляется нам теперь «безвременье» конц а 80-х — на ч а л а 90-х годов, это бы л поучительный п ериод русского освободительного дви ж ени я. Именно в эту эпоху, по словам Л енина, «всего интенсивнее работала р у сс к ая революционная мысль, создав основы социал-демократического миросо зерцания». Но вот кончился это т период. Потряс шие страну петербургские «стачки 1895 — 1896 годов, особенно стачка 1896 года, открыли новую пол о су в истории России — полосу подготовки народной революции» («История Коммунистиче ской партии Советского Союза», М., 1 9 6 2 , стр. 39). Наступил новый, проле тарский э«ап освободительного движе ния. И теоретические споры «на публи к е» интересовали теперь р азве что либе ралов, пытавшихся адвокатским красно речи ем отговориться от приближающей с я народной бури. И ч ем ближе надви гаю тс я события первой ру сской револю ции, тем больше хиреет и обесцвечивает ся «клуб» Тейтеля... К сам арском у Гаазу н ач и н ает подступать самая страш ная для него беда — ощущение сво ей ненужно сти. Привыкший быть в гущ е событий, он н аблю д ает с «обочины», к а к становятся за к л я ты м и врагами недавние друзья и зн акомы е, как разгорается смертельная борьб а даже в том близком ему кругу лю дей , которых он «одинаково» любил. У ж е в гражданскую войну, готовя свои воспоминания, 69-летний Т ей тель, так и не понявший, что произошло «во взбе си вш ем ся мире», сокрушался с болью в сердц е: «Кто мог предвидеть, что члены сам ар ско го кружка окаж утся — одни в л а г е р е якобы контрреволюционеров, а дру ги х будут обвинять в неискреннем увл еч ении идеями социализма (подразу м ев а ется в первую очередь А . М. Горь кий. — Ю. О.)». «Д октор для всех» п р евращ ается в пустынника, поселившегося на развали н ах прошлого. И начиная с событий пер вой русской революции, от этого расту щ его внутреннего одиночества уже не м о гл а избавить Тейтеля попы тка при д а ть новый размах своей чахнувш ей бла готворительной «конторе»— он все чаще и ч ащ е вынужден был теп ер ь взывать к сердоболию богачей. В конце гражданской войны от непо нятн ой ему действительности Тейтель у е х а л за границу. И как ни тяжелы и и скр енни были его страдания, как ни с т а р а л с я одинокий старец оставаться на ч уж би н е самим собой, непрелож ен итог, к котором у он сам пришел: в своей стра не, среди своего народа он почувствовал себ я лишним. Это было окончательным к р ах ом еще одной разновидности «над классово го» реформизма... Но в таких людях, как Я. Л. Тейтель, н ад о видеть не только их заблуждения, а в первую очередь то, чем они близки нам . Именно так оценивал Т ей теля А. М. Горький. Его отзыв на кни гу воспомина ний Я. Л. Тейтеля, хранящийся в москов ском Архиве писателя, публикуется тут вп ервы е. «Воспоминания Я. Л. Т е й т е л я ,— пи са л Горький 12 ноября 1 9 2 2 года изда телю Гржебину,— написаны не блестя щ е с литературной стороны и несколько наивно по содержанию. Но в наивности а в т о р а есть своя прелесть, искупающая все недостатки книги. Со страниц ее в с та е т живая фигура ч ело века, почти свято го, это как бы второй доктор Гааз, — ч еловек, всю жизнь свою бескорыстно и с восторгом служивший людям ... Не сомненно, ее будут читать и многих она н ау ч и т многому хорошему...».