Сибирские огни, 1964, № 9

вета, продолж ает: — Хороший парень. И судьба у н его очень интересная. П о­ проси его рассказать. Со стороны полевого стан а слышатся отрывистые гудки. — М еня зовут, вот видишь, когда машина прибы ла, а мне уже давно надо быть в тр етьей бригаде, — говорит она с досадой. * * * Ни облачка. Солнце одно в пустынном небе. Печет и зо всей силы. Х о ч е тся искупаться, и я и д у к озеру. Оно как о гр ом н ая чаша с зеленоватой водой. Вод а теплая и совсем не освежает. Загорелые ребятиш ки бегают по б е р е ­ гу, б ар ах таю тся в воде. Это школьники. Они все лето ж и в у т в учебно-производ- ственном л агере вблизи полевого стана. Вот пришла ещ е одна группа ш кольни ­ ков. О ни с разбегу ныряют в воду. Брызги взметнулись в разные стороны, н а ­ чалась ве се л а я возня. В ечером проходил футбольный матч между ком андами школы десятилетки и ш колы механизаторов. Б олел ьщ и ки расселись на тр а в е, а некоторые л еж ал и , опираясь на локти. Боковой с у д ь я , крохотный и серьезны й мальчишка в р ас п ах ­ нутой рубаш ке, вихрем носился с флажком вдоль ч ер ты и все время кричал: — К уд а прешь? Куда, теб е говорят! Офса-а-айд! Н а футбольном матче не бы ло только Антона. Я н аш л а его в читальне. Он сидел з а столом и сосредоточенно смотрел на чистый ли ст бумаги, что л еж а л перед ним . — Пойдемте играть в домино, — позвала я. — Спасибо, с удовольствием, — согласился он. — Если вы будете м оим напарником. Только вот...— он зам я л с я ,— мне надо письмо сестре написать. — Т ак что же не пишете? А нтон медленно расправил спину. — Н е знаю, что писать,— смущенно сознался о н ,— вроде бы не о чем . А написать надо. Сестра у меня в Свердловске, все в р ем я в гости зовет. О тпуск скоро, но ехать туда не хочу. — Почему? — М уж а ее ненавижу. Л е гч е кусок мыла съесть, ч ем увидеться с ним. В комн ате сидели Нина, м еханик и еще несколько человек комбайнеров. Они рассм еяли сь, услышав последние слова Антона. А Антон даже не улыбнулся. — Э,то из-за него,— говорил он ,— я из дома сб еж а л , из-за него теперь и недослышу. Когда-то я жил у них. Война. Отец на ф р он те , мама работала ст о р о ­ жем хлебного магазина. Морозы у нас на Урале, сами зн аете, какие. Мама н а д е ­ нет бы вал о телогрейку, пальто, а сверху еще полушубок. Повяжет шаль большую и сидит во зл е двери магазина всю ночь. Однажды у тр ом пришли продавцы, от­ крыли м агазин ... а в нем пусто. Обокрали магазин ночью , весь хлеб унесли. М а­ ма н асм ер ть перепугалась. Она в е д ь ни на шаг не отходил а от магазина, и зам о к на двери целый. Но ее сразу арестовали , и домой к н ам какие-то люди приходи­ ли, обы ск устроили. А у нас и корки хлеба не было. Помню, в комнате холоди ­ ще, печь не топлена. Я сижу н а кровати, натягиваю на себ я рваную дерюгу и п л а ­ чу. Ч е р е з три дня маму выпустили под расписку. Она ещ е больше осунулась, пришла домой бледная, п ечальная. И не плакала, а все больше молчала. В скоре вора н аш ли , оказалось, что в м агази н он пробрался ч е р е з слуховое окно. Но м а ­ ма после этого случая тяжело забол ел а... и умерла. Вот тогда и взяла меня к себе сестр а. О сенью я пошел в третий к л асс. Обмотал ноги портянками , надел материны калоши и пошел. Обуви у м ен я н е было. Сестра с к а за л а мужу, что надо куп и ть мне что-нибудь на ноги, а он: «Ладно! Проходит и так!». Тогда сестра сама к у п и ­ ла мне ботинки. А он увидел и к а к закричит на сестру: «Я работаю, а ты ден ьги тратишь!». Драться кинулся. Я сн я л ботинки и забросил их под кровать. О п ять