Сибирские огни, 1964, № 8

все одно идти? Главнее этой, утомленной, нездоровой на вид женщины в городе никого нет. Под глазами-то сине, а в самих гл а зах ничего не уви­ д иш ь— черным-черно. Вроде светлые, а черный блеск т ак и ходит. По виду и ухожена, и пахучая вся, вся ка к из мрамору обточена, а ты ей, Марфе, отруби голову, если под этим блеском да лоском не т аится беда похуже, чем у нее у самой. Бабьим нутром, все видящим и замечающим , женщина в платке на плечах пожалела женщину с искусанной папиро ­ ской, и та тоже это поняла, почувствовала и удивилась. И прежде чем М а рф а начала расска зывать , Юлии Сергеевне не­ ожиданно вспомнился первый послевоенный год, однорукий председа­ тель, разговор о хлебе. Ей, инструктору райкома, не нравилось, что го­ ворил Лобов, она хотела напомнить ему какие-то слова Сталина и вдруг увидела идущего мимо очень высокого человека с пустым взглядом — и не договорила... По зж е , в пятьдесят втором, Лобов горячо поддержал Дербачева на том совещании... Да , многое из того, что он тогда говорил ... и с чем она не с о гл аш ал а с ь ,— теперь... Юлия Сергеевна тихо постукивала п альцами по стеклу стола. А вчера она снова встретила эту фамилию. Юлия Сергеевна медленно положила папиросу в пепельницу и до ­ стала новую. Когда М арф а стала говорить, Юлия Сергеевна перемени­ лась в лице, у нее дернула сь кожа под гла з ами , она щелкнула з аж и г а л ­ кой и стала слушать, сосредоточенно глядя в сторону. Потом она пере­ силила себя и с т ала глядеть на Марфу, хотя ей очень не хотелось. Она слушала, не меняя позы, не произнося ни слова. Только ли одна эта судьба искалечена? Т а к сложилось, и к а к объ ­ яснить, хотя бы вот ей, женщине с темными руками, с простым дубле ­ ным лицом? Юлия Сергеевна см ял а папиросу. «Ну и мысли»,— с к а з а л а она себе. — Услышала я, приходить стали. Н аши многие говорили, сходи, узнай. Под лежач камень вода не бежит, небось. Юлия Сергеевна прошлась по дорожке , вернулась, в з ял а с ь з а спин­ ку стула, на котором перед тем сидела. — Марфа Андреевна, у вас должно хватить мужества. Ваш муж... ваш муж посмертно реабилитирован. Вчера получили списки. Вам должны были днями сообщить. Марфа хотела встать и только пошевелила ступнями ног, сразу отяжелевшими и непослушными. — Как ты с к а з а л а ? — с усилием спросила она.— Посмертно ре... ре... Не пойму. — Марфа Андреевна, выпейте воды, успокойтесь. Это значит — он был невиновным, ваш Степан Иванович. > — Я всегда зн а л а , небось.— М а рф а справилась, наконец, с собою и встала, и Юлии Сергеевне впервые бросилось в глаза ее лицо: правиль ­ ное, очень русское, уж е заметно стареющее, в его спокойном ясном вы­ ражении было сейчас что-то неестественное. Марфа не з а п л а к а л а , и это больше всего поразило Юлию Сергеевну. — А я, небось, помню тебя,— ск а з а л а Марфа вдруг, все с тем же ясным выражением гляд я на Юлию Сергеевну.— Вот сейчас вспомнила. Ты у нас собрание проводила после войны. Я со Степаном тогда и близ­ ко не была. Только -только ему Егорку приволокла... В Германии баба его померла, а м а лец остался... Юлия Сергеевна хотела ответить и увидела, что Лобовой это не нужно, она рас ск а зыв ал а и вспоминала для себя. Она, наверно, забыл а , где она, и, вероятно, вот т а к стояла бы у себя в избе или где- нибудь в поле. И Юлия Сергеевна ее не перебивала. Дмитрий что-то т а ­ кое расска зывал об этой женщине. Сейчас, несмотря на сухой и теплый