Сибирские огни, 1964, № 8

Я-то имею право говорить с вами так. После того, что было с другими, смешно напускать на себя. Вы помните, что происходило в нашей обла ­ сти перед смертью Сталина? Капица, Михлин, Потапов, однорукий Сте­ пан Лобов... Рецидив тридцать седьмого? С ними поспешили раздела ть ­ ся. «Скоротечная форма туберкулеза». A -а, что говорить... Это — капля в море. Что они значили, сотня или тысяча! А какие это были люди! Что вы о них знаете? Люди, люди, люди — вот что я вам пытаюсь втолко­ вать уже целый час. — Мне не в чем упрекнуть себя, Николай Гаврилович. — Еще бы! А ваши отношения с Горизовым? Так ли уж не в чем? — На этот раз вы ошибаетесь, Николай Гаврилович. Я не из тех, кто рвет на себе рубаху. Каяться не буду. Считаю бесполезным. У Д ерб аче в а набрякли складки возле губ. — П о д ож д и т е !— почти прик а зал он, и Юлия Сергеевна з ам олч а ­ ла.— Выслушайте меня. Вы далеко не все знаете. Вас будут спрашивать. Придется и объяснять, тут на тормозах не спустишь. Вам легче и мне легче, мы больше знаем. А тем, которые не подозревали, верили слепо? Которым сегодня пятнадцать — шестнадцать? Двадц ать ? Ох, как это не просто объяснить! А придется, придется, Юлия Сергеевна. — Николай Гаврилович, простите, и вам тоже придется. Он подошел к ней совсем близко, Юлия Сергеевна не выдержала, перевела в згляд на массивную пепельницу. — Юлия Сергеевна,— услышала она.— Я никогда не переставал верить. Пошел бы на любую смерть десять, тысячу раз... Чтобы этого всего не было. Но это случилось. Выпало нам на долю, мы должны объяснить. Ее тянуло ещ е раз взглянуть ему в лицо, увидеть гла з а , он сейчас говорил о том, что ей было до крайности необходимо и чего ей как раз не хватало. Он не лгал — она зн ал а , и это вызывало в ней чувство, по­ хожее на зависть — больную и застарелую . И ей захотелось все ему рассказать, весь долгий, мучительный путь, который она прошла. Она в самом начале з ад а вил а это желание, все равно, нужный момент упу­ щен. чуть-чуть бы раньше, когда разговор еще не зашел т ак далеко. В чем оправдываться-то? Электростанция? Взяла, ограбила всех и поло­ жила себе в карман . — Прошу вас,— сказала она наконец, сжимая подлокотники крес­ ла,— оставим это. Слишком все близко, больно. Она с трудом сдерживалась и по-прежнему не поднимала глаз — сейчас они бы ее выдали. Кисти рук совсем побелели от напряжения. Еще немного — и она безоглядно нагрубит, а ей сейчас нелвзя этого. — Д а , Юлия Сергеевна,— неожиданно тихо и тоже не сра зу сказал Дербачев.— Пр е вр ащ а т ь эту трагедию в истерию, в психоз нам не к ч е ­ му. Никому не позволим. Мы молоды и слишком, слышите, слиш­ ком правы. — В чем, Николай Гаврилович? В том, что произошло? — Я одн ажды уже говорил вам, что остроты ценю только с точным попаданием. А т а к получается не всегда к месту. Вы знаете, о какой правоте я говорю. Перейдем к делу ,— сухо оборвал Дербачев . — Хорошо, Николай Гаврилович, давайте к делу. Дербачев придвинул к себе папку, откинулся в кресле. — Опять о том же, Юлия Сергеевна. Строительство идет три года. За счет кого, извольте вас спросить? И, самое главное, велика ли от этого польза? Борисова молчала. — Чувствую я в вас это внутреннее несогласие, вот и кипячусь, Юлия Сергеевна. Что, не так?