Сибирские огни, 1964, № 8

новый закон, принятый на совещании в Москве. Хотя бы о том, что те­ перь будут платить на каждый трудодень не меньше пятнадцати рублев. Почему именно пятнадцать, дед Силантий не знал. Ему хотелось, ч т б ы не меньше пятнадцати, и это его радовало. Тогда в колхоз все пойдут работать, д аж е отслужившие срок солдаты будут жениться на месте и работать в колхозе. С такой приятной мыслью он задрем ал , успев ото­ двинуть в глубь печи недогоревшие дрова. Пахло горелым намокшим углем, распаренной овчиной, сухим н а ­ возом, и М арфа все время хотела проснуться. Она видела идущего по дороге человека в вымокшем раскисшем полушубке, и опять не могла его догнать. Она вдруг увидела, что у него один рукав пустой и, не в си­ лах больше бежать, схватилась з а сердце. Она понимала: если не оклик ­ нуть, он уйдет. У нее пересохло горло, пропал голос, она лишь беззвучно шевелила сухим языком. — Степан! — позвала она, наконец, и проснулась, и долго не мог­ ла понять, где она и что с ней. Д е д Силантий спал сидя, уронив голову чуть набок и на грудь, из уголка рта у него вытекла на бороду струйка слюны. «Мамочки! — испугалась М арф а .—-В о т беда, все продрыхла!» Она разбудила деда Силантия, прик а з ал а ему подбросить в печку дров и побежала к коровам. Та самая, которую она вечером пожал ел а за ху­ добу, леж а л а , вытянув голову, подкатив глаза, другие беспокойно топ­ тались в своих загонах и тревожно помыкивали. М а рф а похолодела. «Так и есть, давно трудится, совсем из сил вышла». М арф а метнулась назад, зачерпнула воды из котла, вымыла руки с мылом. — Беги за ветеринаром, дед,— с к а з а л а она.— Лысуха давно, ви дать, трудится, все ногами выбила. Сдохнет, гляди. Д ед Силантий еще не проснулся окончательно, вытирая рот л а ­ донью, пробурчал: — Ништо, в колхозе хватит. — Беги, я тебе сказала , черт старый, я тебе... — Д а ить сами справимся, што я, не видел на своем веку? Тоже мне, думаешь, в начальство вышла, обрадовалась , в правленцы ее выбрали. А может, я никакого начальства не боюсь? Ты этого не знаешь? Не бо ­ юсь, и все тебе... Марфа без телогрейки, с засученными рукавами уже не слышала, и дед Силантий стал собираться идти, кряхтя и охая. Ноги, руки совсем занемели, и он, вместо того, чтобы сделать как прик а зала Марфа , з а ­ ковылял вслед за ней, прихватив только висевшую на стене бечевку. Марфа, присев на колени, возилась у коровьего з ад а , дед Силантий стал распоряжаться. — З а голову-то его лови, за голову,— советовал он, топчась рядом, намереваясь нагнуться и отка зываясь от этой бесплодной попытки из-за боли в пояснице.— Или за ноги, слышь, з а ноги его. — Идет неправильно, не пойму,— сквозь зубы ото зв алас ь М арф а .— Я тебе ск а зал а куда нужно, ты чего стоишь, старый хрен? — Ге-е, пока я добегу туда, полстада сдохнет. Ведь вот надо было телефонию протянуть, сейчас бы — дзык! — и готово тебе! — Помолчи, иди ей под голову брось сенца-то, глаз о мерзлячья повредит. — Ништо. Ишь, нежные какие все стали. У Марфы взмокло лицо, и дед Силантий видел, ка к под ситцевой кофтой ходили у нее лопатки, выступал худой позвонок. — Тянешь? Ты его за ноги, за ноги чепляй, оно ловче. Д а й я тебе помогу, только полушубок скину. — Не лезь, руки-то, небось, век не мыл. Корова — скотина чистая, небось.