Сибирские огни, 1964, № 8

Люся, не теряя надежды, решила съездить и туда. Волнуясь, открыла двери. И встретила в доме ребенка чудесных людей, которые внимательно выслушали ее просьбу. «Нина? Сестренка Наташи? Да, конечно: есть у нас такая девочка. И, пожалуйста, не волнуйтесь — найдем все списки и обязательно познакомим с Ниночкой!..» А через полчаса девушка держала на руках розовощекую Нину. «Сестричка Наташа? Есть! Мама? Болеет... Папа? Папу... не видела... А вы, тетя, умеете играть в куклы?..» Пока она бегала за куклами, заведующая дала Люсе адрес и назвала имя матери девочек. И, вздохнув, рассказала о том, что женщина тяжело больна. 6 Вечерело. Солнце еще пронизывало зелень аллей Красного проспекта. Пе­ стрели вдоль дорожек цветы. В тени старых тополей сидели старики с газетами. Молодые парни в элегантных брюках и белоснежных теннисках, счастливо улы­ баясь, везли в колясках своих ребятишек. Привставая на цыпочки, вглядывались в румяные физиономии крепышей и снова, щурясь от удовольствия, бережно везли свой драгоценнейший груз. Да, действительно: и жизнь хороша и жить хорошо! Ах жизнь, жизнь! Ну почему ж так жестока ты к милой симпатичной женщине? — думала Люся, вспоминая печальный рассказ Наташкиной матери, с которой она сегодня проговорила несколько часов. «Поженились мы с Александром. Знала, что пьет он. Но решилась. Думала: отважу. Ведь чего только не делает с человеком любовь... Поначалу все было хорошо. А родилась Наталья — забуянил, загулял. День дома нет, ночь дома не­ ту. Придет — и ну давай выламываться. Схватит за горло: «Говори, от кого На­ ташка. Моя? А почему на меня не похожа?..» Бил, маму мою бил. Бывало, мороз, метель, а он меня с малюткой — на ули­ цу. Среди ночи. Прижму ее к груди, стучу в окошко: пусти, мол, пожалуйста, Са­ ша. Замерзнем ведь... Пустит, а утром опять за свое... Заболела я, ничего тяжелого поднять не мо­ гу. Дров наколоть некому. Прикорнем мы, бывало, с Натальей на полу — мат­ расик за ночь к доскам примерзнет. Но вот однажды кончились наши мучения. Ушел от нас тиран. Уехал куда-то, и след простыл. Год... два — ни слуху, ни духу... А тут, за мной стал ухаживать сосед наш. Добрый, по виду, человек, жалел нас, помогал по дому. Холостой он, так и остался с нами. Сошлись мы. Вскоре и Ниночка родилась. Опять я стала прихварывать. Пошла к врачам. К прежней но­ вая хворость добавилась. Уложили в больницу. Пролежала там с полгода. Подле­ чили меня, домой вернулась. Мама с девочками одна. Спрашиваю. «Где папка?» Мама и говорит: «Уехал он. Простите, говорит, но я же — человек. Что же это за жизнь, ежели жена день — дома, полгода — в больнице лежит...». Не выдержал, стало быть, своего «благородства». От переживаний, наверное, опять моя болезнь обострилась. А тут еще и мама умерла... пришлось девочек определять в детский дом. Так вот и стала я матерью без детей. К Ниночке, были силы, ходила. А На­ талью, как ни тяжко, решила не волновать. Все равно уж, видно, мне не под пяться...» Сколько еще искалеченных судеб, разбитых семей даже в наше счастливое время. Кто тут виноват? Почему еще мы так снисходительны к этим негодяям, которые легко могут растоптать человеческую душу, лишить ни в чем неповин­ ное маленькое существо материнской ласки, семейного тепла? Их надо судить так же как судят за преступления, и наказывать сурово и больно, чтобы они по­ няли, какую" боль причинили другим... А с Наташей надо решать... Нечего откладывать... Ах, Наташка, моя Наташка! Будешь ты со мной, будешь моей дочкой! Так думала Люся, бредя по солнечным аллеям родного Красного проспекта. 10. «Сибирские огни» № 8.