Сибирские огни, 1964, № 8

нрстью, что теперь, когда решалась судьба страны, уроженцы тех мест оказались на переднем крае борьбы. Мой приемный отец, дядя Фери, с детских лет тоже жил в Вихарша- роке, хотя родом был из другой местности. От него я многое узнал о смелых крестьянских выступлениях — в молодости дядя Фери сам уча­ ствовал в вооруженных стычках с жанд арм ами . Поэтому я относился к солдатам из тех мест с особой симпатией, считая их чуть ли не своими земляками . Капитан Комочин заметил это и с к а з а л мне как-то: — В Венгрии существует не один только Вихаршарок. ■— Но и не один только Вац! — отшутился я. Офицерам венгерской армии положены денщики. Моим денщиком числился пожилой солдат из Вихаршарока, которого вся рота называла Мештером. Я решил, что это его фамилия, и в первый же день, обратив ­ шись к нему с какой-то просьбой, тоже на зв ал Мештером. Он смущенно улыбнулся, заулыбалис ь и другие солдаты. Я спросил, в чем дело. Оказалось, Мештер — не фамилия, а прозвп ще, мастер — в переводе на русский. Мой ординарец, потомственный па­ стух, действительно был мастерским резчиком по дереву. Все карманы у него оттопыривались от деревянных фигурок. Они и зобр аж али люби­ мых народных героев: неистощимого выдумщика и проказника Людаша Матьи, разбойников-бетьяров, которые грабили богатых помещиков и жадных попов и р а з д а в а л и их добро беднякам, к у р уц е в— участников восстания против Габсбургов в XVIII веке. Мозолистые, корявые, при­ вычные к труду руки Мештера не знали покоя. Как только выдавалось свободное время, он вытаскивал из к а рм ан а свои деревяшки, складной кож, и уже/ через несколько минут бесформенный кусок дерева начинал принимать очертания человеческой фигурки. Сам Мештер ни во что не ставил свое искусство, р а з д а ри в а л фигур­ ки солдатам, детям во дворе. А когда ему говорили, что он может взять за них хорошие деньги, продавая торговцам сувенирами, отвечал почти растерянно: — Так я что? Я ж е не за деньги. Так, балуюсь от нечего делать. Его, доброго, мешковатого, неповоротливого, любила вся рота. Ему доверяли такое в ажное , ответственное дело, как д ел ежк а пищи. К нему обращались з а советом, за решением споров. И он, почесывая затылок, говорил: — Так я что? Откуда мне знать? Одно только скажу. Доведись до меня, так я бы сд ел ал вот так... Мештер пришел в роту вместе с молоденьким пареньком по имени Густав, бывшим студентом-филологом. У Густава была любопытная судьба. Ревностный католик, он по наущению святых отцов в самом н а ­ чале войны бросил университет и поступил добровольцем в армию — во­ евать против антихристов-большевиков. Как же католик-доброволец за три года войны превратился в убеж ­ денного, страстного антифашиста? Думаю , что немалую роль здесь сыграл Мештер — он был вместе с Густавом на фронте, вместе с ним попал в госпиталь, вместе дезертировал из армии, когда боевые действия пере­ шли на территорию Венгрии. Густава в роте тож е любили, но иначе, чем Мештера: к нему отно­ сились с легким налетом насмешки. Он был и в самом деле странным парнем. То молчал, угрюмо уткнувшись в темный угол, то вдру г часами вдохновенно д екл амиров ал стихи о родине, которых он зн а л великое множество. Ему было все равно, слушают его или нет; он только обижался, когда его прерывали.