Сибирские огни, 1964, №7

одной бригады сталелитейщиков. Бригадиром был Фазекаш. В марте это­ го года, когда в Венгрию ввели немецкие войска, в цехе стали появляться листовки. Они призывали рабочих саботировать производство орудий, бо­ роться против немцев, против войны. — Она всем, и мне, осточертела как горькая редька, — рассказывал Янчи. — Что за жизнь такая! Работай как лошадь. Мяса нет, масла нет, хлеба по сто пятьдесят. Каждый день бомбы на голову, что ни дальше,- то гуще. Кругом немецкие начальники, командуют: айн, цвай, драй... А что делать? Не знаю! Один ведь ничего не сделаешь. А других спросить бояз­ но. Хоть и рабочие, хоть и вместе лямку тянем, а поди узнай, что у него в печенке... Но тут один случай. Нашел я листок, читаю. И не заметил, как идет ко мне расценщик. Фашист ярый, отца родного продаст. Растерялся я, бросил листок на землю. Тут дядя Фазекаш с лопатой ко мне подбе­ жал. Зачерпнул формовочной земли и шлеп на листовку. Расценщик под­ ходит: «Что такой бледный?» Это мне. «Устал, говорю, работа тяжелая». «Терпи, терпи! Скоро войне конец, вот-вот немцы свое чудо-оружие в ход пустят»... Прошел, не заметил. А мы с дядей Фазекашем разговорились — теперь-то я мог ему доверять. Словом, недели через две стали мы все сообща на работе резину тянуть. Там, где час нужно, полтора вкалываем. Там, где два, — все четыре. Нам-то что, мы почасовую получаем, а им хоть небольшой, но все же урон. А потом поставили нас на литье стальных щитов для орудий. Тут мы не просто резину тянули. Такими их отливать стали — пуля проходит, как нож сквозь масло. — А контроль на что? — спросил Комочин. — А башка на что? — отпарировал он.— Верно, там, на контроле, немцы проверяют строго. Но ведь стреляет по щиту бригадир — сдает, значит, им свою продукцию. Ну, дядя Фазекаш и приловчился... Словом, сходило с рук. А недавно попались. С фронта щит на завод прислали, весь иссечен осколками, как решето. Хорошо, свой парень в заводской охране, вовремя предупредил. Сбежали сюда всей бригадой... А то не миновать бы мешка с хреном. Я не понял и переспросил: — Мешок с хреном? — А то не знаешь! —-он испытующе посмотрел на меня. — Натяги­ вают на голову — не задохнешься, так уж глаза обязательно выест. — Что думаете делать дальше? — подкинул капитан новую веточку в угасавший костер беседы.— Так до конца войны и сидеть здесь? — Да вот, спорим все. Один говорит так, другой этак. Я вставил осторожно: — Тут еще Бела-бачи какого-то вспоминали. И все испортил! Янчи нахмурился: — А ну вас! Хватит болтать! Капитан Комочин окатил меня взглядом, полным холодной укоризны. Не знаю, сколько я спал. Вероятно, пару часов. Проснулся от громко­ го разговора. Опять Черный! Он стоял перед осколком зеркала, присло­ ненным к бочке, и тщательно причесывал свои густые черные волосы. — Эх, жаль, бритвы нет — снял бы щетину... Ну, ничего, сойдет и так! — Зря ты! Все равно у тебя ничего не выйдет. — Фазекаш сладко потянулся. -— Вот, точно! — поддержал его, улыбаясь, Янчи. Черный поплевал на ладонь, пригладил ею волосы, спрятал осколок зеркала и расческу в карман пальто. Л — Спорим! — предложил он и протянул руку. Но охотников йе на­ шлось, и он самоуверенно ухмыльнулся: — Будьте спокоййы!- Тут главное