Сибирские огни, 1964, №7

Захваченный врасплох оборотом разговора, Дмитрий молчал. В сло­ вах Борисовой была своя логика. Но где Лобов? Где Капица? Яков Клавдиевич всегда был деятелен, весел и остроумен до едкости, а во время ареста у него оказалось маленькое, как-то сразу ссохшееся личи­ ко. Можно многое понять, простить, забыть. Только вот такого лица за ­ быть нельзя. А какие у Якова Клавдиевича были понимающие, до отре­ шенности мудрые глаза... Недавно Дмитрий заходил к его жене — ниче­ го не слышно. Нет, товарищ Борисова, с него хватит. Он сам в состоянии решить, чем заниматься и как строить жизнь в дальнейшем. О многом можно было бы сказать. Но теперь и без этого скоро все окончательно станет ясно. Ни Капица, ни Лобов не виноваты. Ведь как просто: «нарушена законность». Взяли и посадили. А разве у одного по­ страдавшего отнята или искалечена жизнь? Он мог бы сказать и это, да ведь ей, пожалуй, потяжелее сейчас-то,. чем ему. Его не обмануть спокойным тоном. Как раз это спокойствие и будничность — всего лишь инерция, привычка, может быть, неосознанное желание уйти от самого потаенного в себе. В то, что она все время насто­ роже и сразу пресекает малейшую попытку хотя бы чуть-чуть расши­ рить тему разговора? Ей кажется, что делает она это незаметно. «Ах, Юлька, Юлька... Ну отчего ты такая? И мне ведь не легче, уж мы-тО' могли поговорить откровенно. А может быть, в твоих словах сейчас большая правда? Может, мне в самом деле лучше уйти в колхоз? И во­ обще — интересно ведь там, где труднее всего». — Ну, что, Дмитрий,— неожиданно услышал он.— Говорить о прав­ де, болтать я имею в виду, всегда легко. А вот так? Он медленно поднял голову и зажмурился. Сейчас у нее были со ­ вершенно темные, как сухой антрацит, глаза, и он с трудом удержал се­ бя, чтобы не вскочить с кресла. «Не смей! — хотелось ему крикнуть.— Что ты проверяешь? Мы с тобой остались далеки, но у нас была юность, я не хочу знать тебя такой. Что ты проверяешь? Кто тебе дал право?» Он сидел молча. Он сейчас не только понимал Юлию Сергеевну до пронзительности ясно и верно, но он, неожиданно для самого себя, по­ нял, что она ему все-таки не безразлична, что в ходе простого, казалось бы, разговора они подошли к чему-то большому и, может быть, от его решения будет зависеть многое в ее жизни. Возможно, всё. — Сомнительный эксперимент,— сказал он с облегчением, подавив почти болезненную вспышку беспокойства и раздражения. Юлия Серге­ евна не поняла, а может быть, сделала вид, что не поняла ни слов, ни его состояния. — Хорошо, Дмитрий, сразу трудно ответить. Посоветуйся с товари­ щами на заводе... Дома... Борисова встала. Она хотела и не могла заставить себя сказать: с «женой». Дмитрий тоже поднялся, оба высокие, крепкие, светлоглазые,, молча помедлили, пытаясь окончательно осмыслить, что же произошло. Она по-мужски пожала руку. — Надумаешь, приходи. 8 Солонцова отыскала мужа к вечеру, сдав смену. Он отошел с ней в сторонку. В спецовке и брюках, в батистовой косынке, из-под которой вы­ бивалась светлая челка, она казалась мальчиком-подростком. — Где ты пропадаешь? — спросила она мягко.— Договорились обе­ дать вместе.