Сибирские огни, 1964, №7

— Мы знаем, Юлия Сергеевна. — Тем лучше. — Меня зовут Трофимом Алексеевичем. Полковника позвали, и она пошла за ним. Забыв на время Горизова, даже успокаиваясь, она с невольным удивлением рассматривала комнату в красном бархате, от пола до по­ толка сплошь увешанную старыми темными иконами. В неярком и стран­ ном освещении они сумрачно отсвечивали почерневшей от древности позолотой; в теплом спертом воздухе большой, метров в тридцать ком­ наты, совершенно глухой, без окон, стоял неподвижный густой запах старого дерева, лампадного масла, нафталина. Здесь боялись моли. С потолка, тоже задрапированного темно-красной тканью, свешивалась единственная в комнате зеленая люстра с подсвечниками с электриче­ скими лампочками вместо свеч. Пол комнаты укрывал сплошной тол­ стый ковер, и в нем тоже главенствовал красный цвет, с редким черным орнаментом. Юлия Сергеевна прошла в глубину комнаты. Красный ковер глушил шаги, и звуки голосов раздавались непривычно глухо. Со всех стен в душный, созданный больной фантазией, красный сумрак строго и неподвижно глядели глаза богов и святых. Юлия Сергеевна медленно двигалась, переводя взгляд с иконы на икону, разных размеров и времен, с полустертыми подписями славянской вязи, с чеканными, дорогими украшениями и шелушащейся краской, изображения ликов святых на них словно просвечивали изнутри дерева. Все они глядели одинаково неподвижно и бесстрастно, вбирая в себя все пространство багрово-крас- ной комнаты, и куда бы человек ни шагнул, от них нельзя было уйти. Богоматери с младенцами, святые великомученицы, архангелы Гаврии­ лы, Ильи-пророки, Христосы с тонкими ликами и угольными очами. Мно­ голикие темные доски старинного письма располагались в одном месте. От нательных иконок до изображений во весь р о ст— все они были чем-то похожи одна на другую, и у Юлии Сергеевны, от бессонной ночи и от пришедшего на минуту ощущения, что на нее одновременно смотрят де­ сятки людей с одинаковыми глазами, закружилась голова. Она провела рукой по лицу. Прямо перед ней на полу стояла черная доска в метр вы­ сотой. Первое время Борисова не могла понять, чем ее притягивает эта старая доска, подошла ближе и притронулась к ее краю. Она несколько раз приближалась и медленно отступала, и все никак не могла понять секрета безымянного художника. Когда подходила ближе, изображение лица на доске дробилось, ис­ чезало в сотнях трещин, стоило отойти, оно опять проступало из доски. Глаза, высокий лоб, нос, борода. Глаза... От глаз нельзя оторваться. Сов­ сем человеческие в своей неистовости и вере. Глаза грозили, требовали, не прощали. Юлия Сергеевна подошла совсем близко. Глаза постепенно гасли, растворялись в черной доске. Она снова отошла и все смотрела. Пропа­ дало ощущение усталости, захотелось на ветер, на солнце. Кто он, безвестный художник, с такой чуткой проникновенностью уловивший жизнь? Рублев? Или еще кто, имя не дошло, а дошли одни глаза. С бесстрастными, все познававшими богами — ничего общего. Мыс­ ли и страсть человека. А может, шутка какого-нибудь гениального уче­ ника богомаза! Юлия Сергеевна вспомнила, наконец, зачем она здесь, оглянулась. Высокий полковник рассматривал обстановку, иконы с неожиданно оби­ женным, детски-удивленным лицом. Брови приподняты, рот смешно при­ открыт.