Сибирские огни, 1964, №7

Как же все-таки без табаку? Сходить, что ли? Перед курьерским ларек откроется. Все дни он жадно глотал газеты, с трудом удерживал себя на ме­ сте— не мог привыкнуть к изоляции. Он понимал: если кто имел право на растерянность, то, конечно, не он. Именно сейчас некогда рассуждать, нужно действовать, действовать четко и быстро. Кому, как не ему, знать, насколько велики силы инерции именно в такие моменты? Он понимал, со смертью Сталина неизбежно наступил в жизни страны напряженный момент,— в этом узле неизбежно схлестнутся противоречия, копившиеся многие годы. Горизовы добровольно от власти не откажутся... Д а ведь и не в них только дело. Так сходить, что ли, за куревом? До курьерского остается час двад­ цать минут, а ходу до вокзала всего тридцать пять... Дербачев не мог заставить себя двинуться с места, его познаблива­ ло. Сильно он сдал за последние недели, точно надорвался, поднимая тяжести. Слишком много вложил в письмо в ЦК. Казалось, ушли все силы без остатка, и он никогда уже не ощутит в себе пружинистой гибко­ сти, поднимавшей его по утрам перед трудным, заполненным до отказа днем. ' Вот сейчас он встанет и пойдет. Если пойти быстро, можно успеть. Курить очень хочется. Работы осталось на один последний замах. До него донесся шум подъехавшей машины, он остался сидеть. Он побледнел. Вскочил. Похлопал себя по карманам. Бритву? Не позволят. И полотенце тоже нельзя. Книги? — Не беспокойся, Ивановна,— сказал он тете Глаше, испуганно просунувшей голову в его комнату.— Сам открою, сейчас — оденусь. Тетя Глаша мелко перекрестилась и подтянула под подбородком узел темного, в редких крупных горошинах платка. Дербачев успокаи­ вающе улыбнулся ей и сказал: — Иди, иди, ложись. Я сам. ...Он распахнул дверь, не спрашивая, и отступил. — Это вы? Входите, Юлия Сергеевна. Он посторонился, и Борисова прошла, не здороваясь. Он пре­ дупредил: — Подождите, провожу. Тут темно, ступеньки. Она остановилась. Прежде чем закрыть дверь, Дербачев взглянул на улицу. Небо в тучах, черным-черно, за рекой, над «Металлистом» дрожало низкое зарево. Очевидно, разливалась по ковшам ночная плав­ ка. Дербачев поежился от резкого, сырого ветра, закрыл дверь, молча провел Борисову к себе и остановился у дверей комнаты, не приглашая ни раздеться, ни сесть. — Здравствуйте, Николай Гаврилович,— сказала она, останавли­ ваясь посреди комнаты и поворачиваясь к нему.— Удивляетесь? Он пожал плечами. — Садитесь. Вот стул, Юлия Сергеевна. Она кивнула, сняла мокрую от снега беличью шапочку, стряхнула ее. Редкие брызги тускло сверкнули по комнате. Не найдя подходящего места, она положила шфгочку себе на колени. Шубу снимать не стала, в комнате чувствовалась сырость. В свете затененной настольной лампы у Борисовой бледное лицо. Дербачев стоял спокойный, бесстрастный, в полумраке комнаты нельзя разобрать выражения его глаз. Из-за это­ го Юлия Сергеевна не знала, как держаться, и ругала себя за минутную слабость. И зря он так, ей стоило немалого решиться. И даже не смерть Сталина ее испугала, хотя она, как и многие другие, забыла, что чело- 3 . «Сибирские огни» № 7.