Сибирские огни, 1964, №7

Оштрафованные отмахиваются: — Пусть тешится, все одно получать на трудодень нечего. У Дербачева серое, как у чахоточного, худое лицо. Хорошо ему только с соседским мальчонкой— трехлетним Ваней. Оставшись без работы, тетя Глаша взялась нянчить сынишку соседки,, та работала в больнице и часто дежурила по ночам. Иногда Дербачев укладывал мальчика спать. Тот сразу же взял командный тон. Он бесцеремонно забирался к Дербачеву в кровать и требовал: — Давай играть! — Хорошо. А как? — Ты будешь волк, а я Красная шапочка. — Ишь ты. Тогда я тебя уже съел. — Съел? А где я теперь? — Тебя больше нету, Ваня. — Нету? А кто рядом с тобой лежит? — Это не ты. Другой мальчик — Андрюша. — Дядя Коля, я не хочу. Пусть Андрюша не лежит с тобой. Я хочу лежать. — Тебя ведь нету, Ваня, я тебя съел. — А ты меня выплюнь скорей! Ночами Дербачев почти не спал, и тетя Глаша, встававшая перед самым рассветом, видела выбивавшийся из-под двери его комнаты свет и недовольно гремела посудой. И чего, спросить, изводит себя? Радо­ вался бы, что не трогают больше, в покое оставили. Так нет, все ней- мется. Все пишет, пишет. 36 Дербачев поднял осунувшееся лицо, водянистые мешки под глаза­ ми взялись синью. В сизом табачном дыму, наполнявшем низенькую с дощатым, недавно побеленным потолком комнатку в домике тети Гла­ ши, лицо его казалось землистым, очень нездоровым. Дмитрий шаг­ нул к столу. — Здавствуй, Поляков,— Дербачев не торопился подняться на­ встречу.— Раздевайся, рад видеть. — Я заходил раньше, вас все не было. — Мне говорила хозяйка. Чаю хочешь? — Не хочу, Николай Гаврилович. Я не большой любитель. — Ладно, садись. Чем порадуешь? Дмитрий сдвинул брови. Конечно, сейчас лучше всего поговорить о чем-нибудь отвлеченном, о книжных новинках, например. Не хотелось кривить душой, и Дербачев может обидеться. — Не понимаю, что происходит, Николай Гаврилович,— сказал Дмитрий, и Дербачев встал и открыл форточку. — Пусть немного выветрится,— он вернулся к столу.— Сколько тебе лет, Дмитрий? — Мне не до шуток, Николай Гаврилович. Что происходит? — Привыкли жить готовеньким, Дмитрий Романович. Жалкая при­ вычка, скверная привычка. Подскажут, разжуют, в рот положат — оста­ нется принять к исполнению. А сам на что? Коррозия мозга в тридцать четыре года? Ладно, не сердись,— Дербачев засмеялся.— У меня тоже получается — стрелочник виноват. — Не извиняйтесь, Николай Гаврилович, не надо. Вы не такой.