Сибирские огни, 1964, №7

— Нам нельзя, Николай Гаврилович, верить или не верить. Я обя­ зан следовать фактам... — Вы считаете факты достаточными? — Мы — меч в руках государства и партии,— закончил свою мысль Иванихин и сильнее придавил к себе портфель. — Не трогайте Дзержинского, Иванихин. В чем вы хотите убедить? Арестованные вами — коммунисты. Я вынужден назначить партийное расследование. Комитет партии отвечает за каждого своего коммуниста. Раздался телефонный звонок. — Дербачев. Выполнила годовой план? Поздравляю. Областной комитет поздравляет коллектив швейной фабрики. Завтра на митинге? Буду. Это большое событие, большая победа. Спасибо. Иванихин не счел нужным нарушать молчание, слышно было, как шелестит по стеклу дождь. — Да, за каждого коммуниста,— повторил Дербачев. — Разве у вас, Николай Гаврилович,— осторожно начал Ивани­ хин,— есть основание не доверять нашим сведениям? —- О своих основаниях и своих действиях я доложу членам бюро обкома, в свой час. Вас я попрошу заниматься своими непосредствен­ ными обязанностями. Попрошу довести до сведения генерала Горизова, что с завтрашнего дня начнет работу партийная комиссия. Иванихин щелкнул замком, вытянулся в кресле. — Вы ставите меня в трудное положение, у меня строжайшие ин­ струкции. Никто, кроме наших следователей, не может видеть аресто­ ванных, пока идет следствие. Зазвонил телефон, и Николай Гаврилович взял трубку. — Да, Дербачев. Что? Николай Гаврилович, все крепче прижимая трубку к уху, стиснул зубы. Значит, теперь Капица... Ловко! Что они этому могут приклепать? Космополитизм? Связь с заграницей? Голос Селиванова бесцветен, бесстрастен. Что, что еще? Изъяты чертежи? Машину приказано... — Ни в коем случае! — негромко раздельно сказал Дербачев, я от­ вечаю. Завтра получите письменное указание. __ Николай Гаврилович еще продолжал прижимать трубку к уху, хо­ тя голос Селиванова давно умолк. Что это? Новый тридцать седьмой?' С небольшими перерывами. Космополиты, Вознесенский, Кузнецов, дело врачей, а теперь... Или он ничего не понимает, или... Он положил трубку, помедлил несколько. Что ему может объяснить этот полковник? Зря вызвал. Николай Гаврилович тяжело повернулся, и под его взглядом Иванихин встал. — Вы были на фронте, товарищ полковник? — неожиданно спро­ сил Дербачев. — Так точно. В Ленинграде, всю блокаду, Николай Гаврилович. — Мне пришлось побывать на Брянщине в сорок втором. Тогда де­ ла велись чаще всего без следствия. В глаза приговоренных мы смотре­ ли прямо, имели право смотреть прямо. Вы меня понимаете? Иванихин стоял перед ним серьезный, молчаливый, неловко прижав- тяжелый портфель к боку. — Идите, товарищ Иванихин. — Слушаюсь. 34 Дербачеву становилось ясно, что дело опаснее, важнее и шире, чем он думал до сих пор, и дана санкция свыше — своею властью Горизов