Сибирские огни, 1964, №7

ную раму, третьей поправит посудную лавку — и все это безвозмездно, разве что за стакан самогону. С годами един­ ственная рука Зули, не выдержав двой­ ной нагрузки, начала сдавать, не смог­ ла уже больше держать топор. Приш­ лось ему пойти в «почмейстеры». И тут человеколюбие Зули негаданно облек­ лось в самую активную форму — он на­ перед самолично прочитывал все пись­ ма и этим действительно не отличался от гоголевского персонажа. Только гого­ левский почтмейстер-прохвост делал это из чувства самосохранения да поганень- кого любопытства, Зуля же руковод­ ствовался соображениями исключитель­ но гуманного свойства. Ведь худая весть может застать человека врасплох, тя­ жело ранить его. Зуля, узнав о ней за­ ранее, принимал свои меры, смягчал удары, облегчал людям страдания, пре­ дупреждал ошибки. Разумеется, автор понимает щекотливость ситуации и пи­ шет о действиях Зули и отношениях к ним односельчан, которые знали о его грешке, не без иронии. Но и тут чита­ теля ожидает неожиданный поворот в теме, ибо Зуле можно бы сказать, что его действия противозаконны, но он не понял бы вас, потому что «всегда считал противозаконным лишь то, что прино­ сит людям вред. Его же образ действия приносит только пользу, и потому он са­ мый что ни на есть законный. Так-то»,— заканчивает в свойственной для него ма­ нере автор. У Михаила Алексеева много краси­ вых людей в повести. Иногда он ими от­ кровенно любуется, порою пишет о них с улыбкой, он умеет и пошутить над своим героем, не боится поставить его в неловкое положение, показать его не­ совершенство именно потому, что он уверен в его человеческом достоинстве, которое правда не может оскорбить или унизить, даже если она порою жестока. Что же все-таки цементирует повесть при отсутствии ведущих персонажей и сквозного действия? Авторская позиция. Определенность писательской концеп­ ции, то, что Лев Толстой называл един­ ством самобытного нравственного отно­ шения автора к предмету. Возможно, для того именно, чтобы усилить впечат­ ление заинтересованного, откровенно пристрастного отношения к предмету, Алексеев неустанно напоминает читате­ лю о своем присутствии среди действую­ щих лиц. Но он редко вторгается в их взаимоотношения, вернее, среди героев он старается быть и показать себя слу­ чайным человеком. Он не мешает, а по­ могает им «самовыражаться». Знаменателен эпизод «Необыкновен­ ной переписи». Речь идет тут о тех буг­ рах и ямах, которые остались в Высел­ ках 'от бывших домов и дворов, о судь­ бах их обитателей. В селе оказался че­ ловек, который много лет вел необыч­ ную летопись Выселок учет покинув­ шего их населения. Сильная глава. Про цесс отлива рабочей силы из деревни в город продолжается и по сей день. Несколько дальше в повести описана другая сцена — отъезд из Выселок в город демобилизовавшегося парня. Наб­ людавший сцену выселковый летописец Иннокентий Данилов «говорил сердито»: « — Видал? Что ты скажешь про это?.. Молчишь? Вот то-то и оно. Все молчат, а тут не молчать надо, а криком кричать. Бить в набат надо!» .И так да­ лее; следует гневная филиппика старого деда, видящего в этом явлении послед­ ствия культа личности. «Долгие годы подрывалась вера в землю, ту самую землю, какую народ испокон звал ма­ терью, кормилицей и прочими ласковыми словами. А ведь при Сталине-то она ма­ чехой для крестьянина обернулась». Много еще подобных горьких, во многом справедливых слов произносит дед-чу­ дак. В них есть истина. Но в них есть и заблуждение. Отражение ошибочных взглядов на исторический процесс ста­ рого, малограмотного крестьянина, вос­ питанного на опыте натурального произ­ водства. Он не понимает прогрессивного значения резкого сокращения рабочей силы в деревне при переходе на товар­ ный способ производства сельскохозяй­ ственной продукции. Для него уменьше­ ние количества дворов в Выселках за тридцать лет более чем вдвое, отлив молодежи в города, на стройки —- тра­ гедия, разрушение основ. Для авто­ ра — неотвратимый процесс, историче­ ская необходимость. Но всего в рецензии не скажешь. А главное подчеркну: повесть М. Алексе­ ева, как всякое истинно художественное творение, будит мысль и тревожит сердце... Н. Я н о в с к и й ИСТОРИЯ одного НЕУДАЧНОГО ЗАМУЖЕСТВА Н овое произведение Н. Дементье­ ва— «Замужество Татьяны Бело­ вой» 1— я прочитал с большим интере­ сом. Это объясняется и тем, что я дав­ но слежу за творчеством одаренного пи­ сателя, и тем, что в романе легко обна­ руживаются как прежние его привлека­ тельные качества и особенности, так и новые, вызванные явно возросшим уме- - 1 Н. Д е м е н т ь е в . Замужество Татьяны Беловой. Роман. «Нева», 1963, № 12.