Сибирские огни, 1964, №7

Особый интерес X I I том представля­ ет еще и потому, что в нем нашел выра­ жение огромный литературный опыт Марка Твена. Полистайте его «Автобио­ графию», записные книжки, письма — глаза разбегаются... I Чтобы дать более полное представле­ ние о литературном кредо Марка Твена, придется совершить небольшой экскурс в X I том его Собрания сочинений. С удивительной ясностью и лаконичностью это кредо выражено в его статье «Лите ­ ратурные грехи Фенимора Купера». Анализируя роман Купера «Зверобой», Марк Твен пришел к выводу, что его ав­ тор нарушил восемнадцать из существу­ ющих девятнадцати законов, «обязатель­ ных для художественной литературы». Оставляя в стороне вопрос о том, на­ сколько справедлив был Марк Твен в критике «Зверобоя», мы хотим обратить внимание на сформулированные им «з а ­ коны». Вот главнейшие из них. Произведение должно «воплотить ав­ торский замысел и достигнуть какой-то цели», а его эпизоды — призваны «помо­ гать развитию действия». Героями могут быть лишь «живые люди» («если только речь идет не о покойниках», — добавля­ ет со свойственным ему юмором писа­ тель), к тому же «имеющие достаточно веское основание для пребывания на страницах произведения». Далее Марк Твен напоминает о том, что «действую­ щие лица должны говорить членораздель­ но», а их разговор должен быть «инте­ ресен читателю». Он предостерегает про­ тив подделки под народную речь, про­ тив неоправданных трюков и невероят­ ных подвигов. Автор, утверждает Марк Твен, должен «любить хороших людей и ненавидеть плохих», а характеристики их должны быть настолько точны, «чтобы читатель мог представить себе, как каж­ дый из них поступит в тех или иных об­ стоятельствах». И еще —• «автор обя­ зан » избегать туманных намеков, уметь находить нужное слово ( «а не его трою­ родного брата»), не допускать излишне­ го нагромождения фактов, не опуская при этом важных подробностей, избегая длин- нот, не делать грамматических ошибок и, наконец, писать простым, понятным язы­ ком. Всякий, кто хоть немного знаком с творчеством великого американского пи­ сателя, может подтвердить, с какой не­ укоснительной строгостью следовал Марк Твен этим законам. Конечно, здесь сформулированы далеко не все законы, которые он считал для себя обязатель­ ными. В литературе, как и в жизни, не может быть ни «девятнадцати», ни тыся­ чи законов, и дело вовсе не в создании некоего свода литературных правил, а в том, чтобы использовать живой опыт вы­ дающегося писателя. Огромный труд Марка Твена ослож­ нялся многими обстоятельствами. Однаж­ ды он записал: «Я долго ждал возможно­ сти написать книгу, не надевая на себя узды ». Горькое признание! Может быть, лишь в р е ч а х и з м о г и л ы он был вполне свободен. Филистерское, ханже­ ское окружение писателя не жалело сил, чтобы напялить на него узду. Вот одна строчка из письма писателя: «Миссис Клеменс... обычно... строго осуждает мои писания». Да, придирчивее всех редакти­ ровали Твена дома! Дочери писателя без­ ошибочно знали, что безжалостно вычерк­ нет мать из рукописей их отца. Как пра­ вило, это были места, которые им осо­ бенно нравились — в них-то миссис Кле­ менс и находила «одиозный элемент». Может быть, именно это обстоятельство привело писателя к грустной мысли, что вряд ли талант может быть «открыт близ­ кими друзьями»... Но была еще одна «у зд а » , более стро­ гая, чем та, которую надевали на писате­ ля общество, семья, церковь. Речь идет о совершенно невероятной взыскательно­ сти писателя к самому себе, к своему творчеству. Однажды он заметил в пись­ ме к приятелю, что за время, которое он потратил на написание одиннадцати книг, легко можно было написать шесть­ десят. И в этом нет никакого преувеличе­ ния. Вот несколько взятых наудачу, но тем не менее весьма характерных выдержек из записей писателя, писем и продикто­ ванных им страниц «Автобиографии». 23 ноября 1875 года: «...одна мысль, что надо переписывать его (рассказ. — Г. Л .) заново, приводит меня в отчаяние». 30 августа 1906 года: «. . .я довел ее (начатую книгу.— Г. Л .) до 38 ООО слов, потом уничтожил из бо­ язни, что когда-нибудь вздумаю закон­ чить ее ». 30 июля 1893 года, рассказывая о пе­ реработке «Простофили Вильсона», Твен замечает: «повесть облегчена для наис­ корейшего продвижения вперед». И за­ тем приводит следующие цифры: вместо прежних 81 500 в ней теперь осталось только 58 000 слов. И эту операцию проделывает прослав­ ленный писатель, за каждым словом ко­ торого охотятся издатели и слова кото­ рого ценятся буквально на вес золота! Больше всего Марк Твен боялся быть заподозрен в плагиате или в эпигонстве и, кажется, не оченыто различал эти по­ нятия. Он не мог простить Брет Гарту его «умышленную подделку под Диккен­ са ». Можно себе йредставить его пере­ живания, когда он обнаруживал, что ед­ ва сам не впал в грех заимствования. 23 ноября 1875 года он записал: «Надо быть начеку... вот уже две не­ дели я радуюсь, что придумал новое с