Сибирские огни, 1964, №7

— Бела-бачи, пошлите меня! Все принесу — и порох, и вату, и дето­ наторы. Бела-бачи потер ладонью подбородок: — Нет, Черный, ты парень ненадежный. Забежишь еще в чарду опро­ кинуть стаканчик. — Нет, честное слово, нет! Я только на завод за детонаторами. Да порох захвачу на поселке. Он у меня там припрятан. •— Готовился втихомолку?— крутой лоб Бела-бачи прорезали сер­ дитые морщины,— Анархист чертов! Всех нас под монастырь подведешь своими выходками. Ведь сказано же: все акции только по решению ру­ ководства. — А что я делал? Собирал — и все! Собирать ведь не запрещено? И вот видите, как пригодилось! — Хитер! — Бела-бачи погрозил пальцем. — Значит, иду? — Со мной вместе. Они быстро собрались. Я отдал Черному бумагу из госпиталя. Он прочитал фамилию, хмыкнул: — Значит, теперь уже не ты, а я Орос — русский!.. Слушай,— он об ­ ращался ко мне все тем же шутливым тоном,— куда мой костюм поде­ вал? Такой костюмчик! Имей в виду, если ты его пропил — не рассчи­ таешься. Только теперь я вспомнил о пакете. — Ох, он ведь там остался,— повернулся я к старику. — У Аги? — Да. Был мне вместо подушки. Черный схватил меня за рукав: — У нее ночевал? Глаза его бешено сверкнули. Мне показалось, он сейчас ударит. Я вырвал руку и поднял ее, инстинктивно защищаясь. Н о он не ударил. Никто ничего не заметил. Бела-бачи у двери что-то наказывал Фа- зекашу, Янчи возился с обогревателем, перетаскивая его поближе к нарам. — Ты что? — тихо спросил я, опуская руку. Черный не ответил, повернулся резко: — Пошли, Бела-бачи. Дверь со скрипом отворилась. Бела-бачи вышел первым, Черный за ним. Закрывая дверь, он снова посмотрел на меня. И опять как на злей­ шего своего вр'ага. Ого! Черный ревнует меня к Аги! Видно, начало роману иногда кла­ дет не поцелуй, а пощечина. А кто же он все-таки, этот Черный?.. Я втянул в разговор о нем уса ­ того Фазекаша и Янчи. Оказалось, они оба знают Черного уже несколь­ ко лет, после того, как он приехал сюда из Ваца. Опять Вац! Странное дело, сегодня уже второй раз. — А там что он делал? Фазекаш изобразил пальцами решетку. — З а что?.. Воровство? — поразился я. Замысловатый жест Фазекаша можно было понять только так. — Ты ему ничего не говори, он не любит, когда напоминают. Биография Черного началась в сточной канаве возле казарм Марии- Валерии— деревянных бараков, в которых среди невообразимой грязи находили приют нищие пасынки богатого и пышного Будапешта. Прямо из зловонной канавы он попал в сиротский дом на окраине, самый голодный и самый холодный из всех голодных и холодных сирот­ ских домов венгерской столицы. Здесь жили по волчьему закону: либо