Сибирские огни, 1964, №6

Сталин хотел сказать что-то еще, посмотрел на худую кисть своей руки, вылезшей из обшлага куртки, вспомнил о кнопке вызова, вяло ше­ вельнул пальцами, с аккуратно подрезанными ногтями, слегка помор­ щился и встал. Встал и Дербачев. В глазах у Сталина появился тусклый холодный блеск. — Ты ведь, Дербачев, из крестьян? — Осторецкий, Иосиф Виссарионович. Осторецкой губернии бывшей. — Вот... Знаешь, давай в Осторецк. Так, надо полагать, будет луч­ ше. Примешь у Володина дела, они у него не очень важны. Поезжай, там и покажи, на что способен, а мы посмотрим. Кресла протирать най­ дутся и без тебя.— Сталин помолчал, проверяя мелькнувшую мысль, и спросил:— Что ты думал, когда все это мне рассказывал? — Я верю, Иосиф Виссарионович, что вы поможете. Сталин отвернулся, несколько раз прошелся туда и обратно. — А мне, думаешь, от этого легче? — спросил он вдруг недовольно, выделяя слово «легче», подчеркивая его таким образом, чтобы было по­ нятно, что за этим стоит. И Дербачев понял. Сталин имел в виду тот са­ мый п р е д е л , за которым никого и ничего нет. И к Дербачеву как-то сразу вернулось чувство тяжести, и ладони рук вспотели. — Вы — Сталин,—■сказал он тихо, вкладывая в слова тоже особый смысл, и услышал тишину в просторной комнате, за ее стенами, и боль­ ше ничего не было в Зту минуту. И Дербачеву казалось, что Сталин то­ же прислушивается к тишине, к смыслу только что прозвучавших слов, прислушивается как-то неохотно и недоверчиво, словно понимая, что сказано это не о нем. В крайнем случае, не о том изношенном и больном теле, прикрытом легкой курткой, а о чем-то всеобъемлющем, чего и сам он, Сталин, не мог понять, к чему сам относился как бы со стороны, с долей недоумения. И от новой внезапной мысли у Дербачева совсем з а ­ стыло лицо, он не мог отвести от Сталина глаз, он боялся того, о чем думал! Он был полон сил, и все напряженнее ощущал свое здоровое, креп­ кое тело, он сейчас не хотел этого ощущения и тоже боялся. И не за се­ бя, а за то дело, которое ждало его впереди. Он подумал: самое верное и необходимое — делать это важное дело вместе со всей партией. Вме­ сте со всем народом. Это и будет главное. И хотя по-прежнему была напряженная тишина, Дербачев глядел на Сталина уже иначе, и думал иначе, и чем дальше, тем безжалостнее. Он думал о том, что с любых, самых высоких постов человек должен на­ ходить мужество вовремя уйти и ради самого себя, и ради других. Сей­ час он почти ненавидел молча стоявшего к нему боком низенького седо­ усого человека, который не хотел, а может быть, и не мог разобраться, поговорить по-настоящему вдумчиво и заинтересованно, за которым стояло это пугающее нечто. Ч е л о в е к н а д н а р о д о м — в е д ь э т о з н а ч и т... От цепенящей новизны этой мысли, от напряжения Дерба­ чев почти утратил контроль над собой, и когда Сталин шевельнулся, у Дербачева закружилась голова, он чуть расставил ноги, и ему почти не­ преодолимо захотелось хоть на секунду закрыть глаза. — Д а ,—услышал он неспокойный голос.—Иди. Посмотрим... Сталин руки не дал, и Дербачев про себя облегченно вздохнул. Не хотелось ощутить холод его рукопожатия. Сейчас Дербачева пугало при­ косновение к человеку, на котором все сходилось и все кончалось. ' До самой двери Дербачев чувствовал затылком, шеей, спиной при­ стальный и тяжелый стариковский взгляд, еще долго потом все тело освобождалось от деревянной немоты. Домой Дербачев шел пешком, хотя было очень далеко.