Сибирские огни, 1964, №6

нарожает уйму. Тут любовь, никуда не денешься, рожай, раз любовь по­ лучается. Дербачев глянул на часы, на окна. Было три, смеркалось. В стеклах проступала еле заметная прозелень, бумаги белели ярче. Он хотел попасть сегодня в Богдановку. Он не успел побывать в род­ ном селе и выбрался из Осторецка только теперь, когда у него созрел план перестройки сельского хозяйства области, хотя бы на первых по­ рах, только частичной. Он еще раз взглянул на часы, поднес их к уху, послушал и заторопился. — Вот что, Лобов...— сказал он.— Мне пора ехать. Составь-ка на этот год план посевов по-новому. Так, как если бы не было никаких пла­ нов сверху. Как самый настоящий хозяин. Представь себе, и дуй. Бери во внимание только выгоду. Не зарывайся с землей, учти истощаемость поч­ вы. Подробный и обстоятельный план. Понял? — Понять-то я понял,— улыбаясь, медленно отозвался Лобов.— А потом? — Потом представишь мне. Не затягивай. В конце февраля прове­ дем областное совещание по сельскому хозяйству. А там все учтем. И колхозные интересы, и областные, и государственные. Будем думать. До­ говорились, Степан Иванович? Ты ведь хочешь стать побогаче, чтобы колхозники за ворот не хватали? — Договорились,— все так же медленно ответил Лобов, пожимая руку Дербачева,— Подождите, а подкрепиться? — Некогда. Пообедаю вечером, председатель. Надо было раньше вспомнить. — Да мы мигом, Николай Гаврилович... Яичницу, молочка хо­ лодного... — Ладно, ладно, похудею — мне не вредно,— засмеялся Дербачев и вышел. Шофер дядя Гриша, шутивший с молодой женщиной-счетоводом, успевший рассказать ей полдюжины крепких анекдотов, торопливо рас­ прощался и тоже вышел. Степан Лобов долго смотрел вслед умчавшейся машине, смотрел после того, как она уже скрылась. Скреб большим пальцем подбородок. По селу слышался стук топоров — рубили дрова. Вернулся Лобов домой ближе к полночи и был необычно молча- • лив. На все расспросы Марфы, с нетерпением его ожидавшей, отвечал коротко и односложно, и та вконец рассердилась и отвернулась к стене. Степан погладил ее плечо и опять все так же непонятно сказал: — Не знаю, не знаю... Вот уже не поймешь, где подымешь, а где уронишь. Что-то не верится. 14 Последние морозы выстудили город — из каждого подъезда и пе­ реулка тянуло холодом, синий сухой мороз стоял по утрам, к вечеру • только чуть-чуть отлегло. Холода и угнетали, и бодрили — их весело по­ ругивали. Все произошло как-то непонятно и маловразумительно, сразу во­ брало, втянуло множество людей, самых разных, до сих пор даже не по­ дозревавших о существовании друг друга. Нельзя сказать, что подобного не случалось раньше, оно случалось, но так уж все сложилось, смотав­ шийся клубок было трудно сразу распутать. В обеденный перерыв Солонцову вызвали в завком, она пошла, не успев перекусить. С ней разговаривал председатель завкома — Егор Максимович Костериков, человек раздражительный, в общем-то добрый