Сибирские огни, 1964, №6

который всегда лежал на условном месте, Вася не стал зажигать свет, он с детства не боялся темноты. Ощупью угадывая ведро с водой, стол и стулья, плитку и кастрюли на ней, он молча ходил по комнате. Он тас­ кал за собой сумку, она шлепала его по ногам, но это его ничуть не тре­ вожило. Он прошел в другую комнату, здесь в окно падал свет уличного фонаря. Вася бросил сумку на стол, лег на свою кровать и заплакал. Он лежал навзничь и плакал навзрыд, дергаясь всем своим худым тель­ цем, сжав плечи и подложив под голову грязные, в чернильных пятнах ладошки. Он плакал долго и оборвал, как-то неожиданно всхлипнув. Приподняв голову, протер кулаками запухшие глаза, сел на кровати, сгорбился, похожий особенно сейчас, в неверном ночном освещении, на маленького старичка. Еще раз всхлипнул и, дотянувшись по стенке до выключателя, щелкнул им. Вышел на кухню, зажег свет и там. Ему ста­ новилось веселее, он подсел к плите, стал ее разжигать. К приходу мате­ ри нужно было согреть чай, и самому тоже хотелось есть. Сырые дрова не загорались, только шипели и потрескивали. Вася подумал немного, принес свою сумку с книгами, решительно вытряхнул все содержимое на пол, сумку швырнул в угол, а книги стал разрывать и жечь. Тетрадки по письму и по арифметике последовали за учебниками, туда же отправились карандаши и линейка, и еще несколько тетрадей и учебников. Теперь дрова горели хорошо, а Вася, не мигая, испуганно глядел в огонь круглыми глазами. Только одно он оставил — ручку-са­ мописку, подаренную дядей Митей. Мальчик вздохнул. Дядя Митя сейчас подсказал бы, что делать Он такой умный, все знает, на инженера учится. Он бы им задал. Он на бокс как умеет, ра-аз! Р-раз! Вася вспомнил, разжал кулаки. Дядя Ми­ тя давно к ним не заглядывает, мама не хочет ничего говорить, лучше не спрашивать. Мама очень сердитая, может даже отшлепать. Так од­ нажды было. Вася, после первой в жизни взбучки, старался не повто­ рить той же ошибки. Он сам мог спросить у дяди Мити. И недавно ц^- лый день простоял у заводских ворот рядом с проходной. Он выбрал, когда у матери был отгул. Замерз очень, а дядю Митю не встретил и вернулся домой. Хотя руки с мороза совсем зашлись, матери он ничего не сказал. Вася налил чайник и поставил его на огонь. Затем подумал и по­ ставил на плиту кастрюльку с холодным гороховым супом. Возле го­ рячей плиты по телу у него сразу пополз озноб. Он погрел руки над плитой, совсем по-взрослому с наслаждением ахая, затем поел горячего супу. Вскипел чай, Вася осторожно сдвинул чайник с огня на край пли­ ты. После кружки крутого чая вприкуску с сахаром ему неудержимо з а ­ хотелось спать, он по-хозяйски, как учила мать, подмел кругом плиты, широко зевая, дождался, пока прогорели дрова и над углями перестали играть синие изогнутые язычки огня, и, встав на табуретку, при помощи железного прута, которым помешивают горящие дрова, задвинул з а ­ слонку в трубе. Потом он стал решать, стоит ему мыть руки или нет, вообще-то мать всегда говорит, что на ночь нужно мыть руки, но это если все хорошо. А так, пожалуй, не стоит, все равно не поможет. Он уснул с немытыми руками, возле плиты на стуле, и его разбудил громкий стук сначала в дверь, затем в окно. Вернулась с работы мать, стрелки на часах были где-то возле единицы. — Ты почему не в кровати?^— строго спросила она, стягивая с се­ бя ватник.— Что за фокусы? Свет жжешь. Ты что, бояться стал? — Да нет, мама, я так просто... — Просто... Кто спит так вот не по-людски? Господи, господи,—