Сибирские огни, 1964, №6

следуют собственным теориям! Тому в истории не мало подтверждений, и одно из них — творчество самого Д. Данина . Представьте себе движение без движу ­ щейся материи, теплоту без нагретого вещества, представьте теперь научные искания без того, кто ищет, и вы пойме­ те, какую ж у тк ую картину ожидает уви ­ деть читатель, знакомый с теорией Д а ­ нина, но впервые раскрывающий данин- скую «Неизбежность странного мира». Однако его ждет приятное разочарова­ ние: уже на первой странице его встре­ чает автор в качестве вполне конкретно­ го литературного героя, а затем начина ­ ет разворачиваться целая галерея лако­ нично и выразительно воплощенных ха ­ рактеров. Вот как , например, рассказывается о Вернере Гейзенберге: «Он был в ту пору ассистентом Макса Борна — <очень талантливым , но еще очень мо­ лодым и не очень образованным» (так писал Борн). Можно добавить: настоль­ ко талантливым и настолько необразо­ ванным, что он сам придумал для своих физических идей особый математиче­ ский аппарат, не зная , что такой аппа ­ рат под именем «матричного исчисле ­ ния» давно придуман математиками. (О домашнем изобретателе изобретенно­ го говорят «он придумывает велосипед». Согласитесь, что к случаю с Гейзенбер­ гом эта ш утка не очень подходит)». Читая дальше, вы почувствуете стре­ мительность и гибкость ума создателя квантовой механики , бескомпромиссную уверенность в правильности поиска, ос­ нованную на отличном знании научного материала, а частично — на интуиции . Вы увидите смелость, с которой он ло­ мает установившиеся каноны, вас тронет горячность, с которой молодой ассис­ тент обвиняет своего учителя в измене, когда тот находит рациональное зерно в теоретических поисках научного про­ тивника. А вот н а учны й противник В. Гейзен ­ берга — Эрвин Шредингер . У че ны й ос­ торожный и педантичный , он всю силу своего таланта направил на сохранение установившихся представлений и при ­ шел к созданию волновой теории микро­ мира, которая дополнила выводы Гей ­ зенберга и вместе с ними легла в осно­ ву квантовой механики . Как говорится, если это не характеры , то что же? И если здесь нет, говоря словами Данина, «бороды Рамзая или усов Р е ­ зерфорда», так ведь не они определяют конкретность литературного героя. Кон ­ кретность героя •— в конкретности его «жизненной л и ни и » . По монологам Ч ац ­ кого, чья роль определялась теми мыс­ лями и идеями, которые он противопо­ ставил дремотно - затхлому быту фаму - совской Москвы , мы можем восстано^- вить не только характер , но и внешний облик грибоедовского героя. Герой ли ­ рической поэзии— вообще невидимка, а мы воспринимаем его как реальное ли ­ цо. Почему же Гейзенберга или Ш ре - дингера, показанных в процессе их научг ны х исканий, мы не должны считать литературными героями? Нет, именно они, а не «подпоручик Киже» , герои книги Данина. Причем , характеры их воссозданы по тем же принципам, что и в социально -психологических романах. А может, это и есть социально-психо­ логический роман из жизни ученых? Нет, и разница видна очень отчетливо. «Подпоручик Киже» обращается еще од­ ной замечательной стороной: в книге по­ пуляризируется наука . Не просто пропа­ гандируется, как того требует Д. Данин в своей статье, а именно популяризиру­ ется. Как это делается, мы разберем поз­ же, а сейчас скаж у лиш ь , что я видел, как студенты и аспиранты -гуманитарии читали «Неизбежность странного мира» во время подготовки к экзамену по фи ­ лософии, чтобы по лучить представление о механике микромира. Итак, характеры остались характера­ ми, а наука не превратилась в искания, осталась наукой. Могло ли быть иначе? Н аука и искусство говорят на разных языках. Я зы к науки — это язык логи ­ ческих категорий, в то время как искус ­ ство отражает мир в художественных об­ разах. И все-таки перед нами не механиче­ ская смесь науки и искусства , а искус ­ ство, органическое единство. Значит, «кентавр» не кентавр , а наш старый знакомый — Пегас. Только его Олимп — это высоты современной научно-техниче-- ской мысли. Как ему удалось туда взобраться? 2. ВТОРАЯ ПРОФЕССИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В интереснейшей статье Кирилла А нд ­ реева в альманахе «Год тридцать седь­ мой» есть такие строки: « У колыбели не­ бывалой нигде в мире научно-художе­ ственной литературы стояли такие люди, как великий организатор советской куль ­ туры Алексей Максимович Горький и за ­ мечательный поэт, детский писатель, тео­ ретик и редактор С ам уил Яковлевич Маршак. Маршак в те годы стал собирать вок­ р у г журнала «Новы й Робинзон» и дет­ ского отдела Госиздата маленькую гор­ сточку людей, зачинателей научно-худо- жественной литературы . Первыми среди них были Борис Ж итков , М. Ильин и Виталий Бианки , начавшие работу в 1 9 2 4 году. Потом этих энтузиастов ста ­ ло больше». Итак, по мысли К . Андреева, А . М. Горький и С . Я . М арш ак «изобрели» но­ вый жанр, причем сделали это не в 1 9 2 3 , не в 19 2 5 , а именно в 1 9 2 4 году. (Поче­ м у бы им заодно не дать такое подроб­ ное описание своему «изобретению»,